Пожиратель снов

У обеих были неприметные каштановые вьющиеся волосы матери. Мои были длинными, обычно свисали спутанной массой ниже моих плеч — проще было раз в несколько месяцев обрезать секущиеся кончики, чем терпеть прикосновения стилиста.

У Марлин волосы отливали бронзой, обычно она заплетала их в косу или хвост, но сегодня они были спутанными, как мои, свисали ниже ее плеч, и это смягчало мой гнев из-за раннего часа.

— Вот, — я подняла пакет. Темные мешки под ее глазами напоминали синяки. Она позвала меня не только из-за простуды. — Что такое? — сказала я, опустившись на край ее кровати. Я знала Марлин достаточно, чтобы сразу понять, когда она влияла на мои сны, но мне все еще было не по себе от того, что снилось ей. Это было неловко. Сестры не всем должны были делиться, и сон Марлин о ее свидании на выпускном с игроком в лакросс Тайзо Ковачем были из таких вещей.

— Нужно вернуть папу домой.

«О, опять это».

— Мы не можем это позволить, — я теребила синюю нитку, выбившуюся из вышивки ее подушки.

Если я брошу школу и начну работать по-настоящему, а не хватаясь за заказы онлайн, мы сможем это позволить. Нам хватало денег со страховки мамы, чтобы устроить папу в отделение, где занимались памятью.

Она очень аккуратно не называла меня эгоисткой, а я пыталась объяснить, что только школа спасала меня из ямы, куда я попала за годы, ямы в облике комнаты с нависающим тихим монстром. Нить отцепилась от подушки, расплетая вышитую птицу.

Но я не могла пока столкнуться с этим монстром. Не когда готовилась к колледжу.

Марлин не вытащила папку с приютами, не стала читать мне лекцию. Она просто ждала, глядя на меня мамиными глазами.

Когда Марлин была тихой и логичной, я знала, что у меня были проблемы.

— Он пропал на день. Я пыталась тебе дозвониться, — сказала она. Я обещала брать трубку, если она звонила два раза подряд.

— Прости, — сказала я, показывая ей свой телефон. Он был на вибрации.

— Понятно. Он убегал от всех сиделок, которых мы нанимали. Последняя продержалась всего две недели! Мы не можем постоянно отправлять его на дневной уход для взрослых и не можем оставить его одного.

— Он в порядке. Ты сделала ему пластиковый браслет с именем и адресом, и всегда кто-то звонит в полицию…

— Это не порядок!

Я закрыла рот. Но вместо лекции о жутких последствиях, которую я ожидала, Марлен закашлялась. Она схватила пачку салфеток, прижала комок из них к лицу, вытирая слезы и сопли.

Я открыла сломанным ногтем коробку Судафеда, протянула капсулу на ладони. Предложение мира.

— Ты такая, какая есть, — сказала Марлин, хриплый голос пронзал сильнее ее глаз. — Ты — моя сестра, и я тебя люблю. Но мы все заслуживаем жизнь. Даже папа, — она сунула капсулу в рот.

— Что ты от меня хочешь? — сказала я.

— Возьми папу на две недели.

— Что? Нет, я не могу. А школа? — я втянула воздух. Сначала просьба помочь монстру, а теперь это? Меня будто ударили.

Она помахала рукой в сторону салфеток и пачку Судафеда.

— Я справлялась с папой всю зиму. У меня клиенты на весь апрель и май.

— Ты справлялась раньше.

— Ха, — сказала она. — Справлялась, — с сарказмом сказала она. — Кои, я прошу всего две недели.

— Я не смогу.

Марлин посмотрела на ноготь большого пальца с маникюром, теребила приклеенный цветочек. Волосы упали вперед, закрывая ее лицо блестящим занавесом.

— Я ему не нужна, — тихо сказала она.

В комнату прошел монстр крупнее. Причина, по которой мама бросила папу, связанная с тем, почему мы в семье никогда не говорили о том, что я унаследовала от него.

Мы были ближе всего к разговору об этом со смерти матери — тонкая нить связи зависла в воздухе между нами. Я могла взять Марлин за руку, высказать все то, что копилось во мне. Желание поделиться этим бременем, объяснить мелькнуло во мне. Но разговор об этом с Марлин вызовет у нее инстинкт опеки, а я не хотела позволять ей и дальше решать все за меня. Я должна разобраться со своей жизнью сама.

Миг прошел. Марлин посмотрела на меня из-за волос. Я погладила мягкие пряди, стараясь не задевать край ее уха.

— И мы постараемся найти окончательное решение, — сказала Марлин властным тоном сестры.

Окончательное решение?

— Я собиралась весну посвятить учебе, — сказала я. Она просто глядела на меня, ждала, простывшая, встревоженная и упрямая как мама.

Я сцепила пальцы, пытаясь успокоить вспышки тревоги, пробегающие по рукам. Я не могла спорить с Марлин. Она была ужасно серьезной.

— Ладно. Можешь привести его вечером.

— Ты можешь забрать его из «Армии Спасения» в конце программы этого дня?

— У меня уроки, — даже Марлин не могла это изменить.

— Ладно. Я приведу его. А теперь мне нужно продумать путь по видеорегистратору. Если хочешь остаться со мной и находить примечательные знаки пейзажа, тогда ладно. Если нет — можешь идти, — она взяла пульт. — И спасибо за Судафед.

Она смотрела телевизор, но я послала ей воздушный поцелуй, уходя. Она выводила меня из себя, но только ее в мире после смерти мамы я могла звать своим человеком.

Своим раздражающим мостом к человечности.