Пожиратель женщин (Сборник)

Сэм Блюм вернулся в отель в сопровождении своего клиента. Ну а Армитейдж никак не мог взять в толк, как могло произойти, что его простое требование получить свои законные деньги могло вызвать целый теологический диспут. К нему подошла женщина из Армии спасения:

— Брат мой, вспомните о голодных и сирых... Пожертвовать для несчастных — это открыть свое сердце Богу...

Уже не соображая, что он делает, Джон дал два шиллинга активистке, которая его поблагодарила и была такова. Появление полисмена тут же развеяло метафизические тучи, и каждый убрался восвояси. Оставшись один, Армитейдж застыл на тротуаре, вперившись в свою раскрытую ладонь, где уже остался один фунт шесть шиллингов... Совершенно отупев, он напрасно вопрошал себя, как могло случиться, что он не только не получил чаевые, но еще и вынул два шиллинга из своего кармана. Полисмен его спросил;

— Вы ждете кого-то?

— Нет.

— Тогда проезжайте.

— Да, сейчас уеду. Но я должен вам сказать одну вещь: когда-то сотворили потрясную штуку и правильно сделали — отрубили голову Марии Стюарт! Жалко только, что не поотрубали головы всем шотландцам!

Малькольм Макнамара поведал Сэму Блюму свои злоключения, начиная с того момента, когда он высадился с поезда. Сначала два проходимца, потом этот полудурок шофер, который чуть не устроил аварию из-за того, что он заиграл ему «Пройдите мимо, черные дни» на своей волынке в честь его будущего младенца.

— А вы что, таскаете с собой свою волынку?

— Всегда! У нас в Томинтоуле говорят так: Малькольм без своей волынки — это все равно что ампутированный без протеза.

— А где же вы ее держите?

— У меня в чемодане.

— В вашем?..

И как бы в подтверждение своих слов он открыл один из своих гигантских чемоданов и,, вытащив оттуда волынку, торжественно показал ее Сэму, а к ней прибавил и бутылку виски, сопровождая ее словами:

— А если мы к ней приложимся, старина, за знакомство?

— С удовольствием, но у меня нет стакана.

— Да неважно, выпейте, как я, из горла.

Говоря это, шотландец поднес бутылку к губам и выдул треть содержимого под восхищенным взглядом хозяина.

— А потом этот недоумок повез меня в какой-то «Шахматный рай», где имели наглость запросить с меня один фунт десять шиллингов! Ясное дело, в этой шараге меня приняли за мужлана! Потом он меня привез в «Заросли вязов», а там запросили один фунт два шиллинга. Я этим ворюгам даже ничего не ответил! О Господи!

Пока Сэм пытался сообразить, изображает ли этот тип идиота или он вправду идиот, тот вдруг подпрыгнул как ужаленный.

— Что с вами стряслось?

— Я вижу самую красивую женщину, какую только встречал за свою жизнь! Провалиться мне на этом месте! У нас в Томинтоуле таких нет!

Блюм обернулся и увидел, как по лестнице спускается Люси Шеррет. Несмотря на то что ей уже стукнуло сорок пять, ее считали одной из самых бойких женщин, которые к вечеру выходили пофланировать на тротуары Сохо.

— Н-да! Видно не очень-то вы в Томинтоуле избалованы особами прекрасного пола!

Люси подошла к конторке.

— Хэллоу! Сэм, напомните Эдмунду, что у меня течет кран... Этот шум изнуряет, а мне нужно отдыхать, сами понимаете... Так я рассчитываю на вас, Сэм?..

И не успел хозяин ответить своей клиентке, как шотландец побагровел:

— В честь самой прекрасной дамы в квартале Сохо!

И тут же он взвыл на своей волынке «О цветы нашего леса!».

Вытаращив глаза, Люси посмотрела на шотландца и, обращаясь к Сэму, спросила:

— А это что еще за тип?

— Поклонник, моя дорогая!.. А вы бы не могли, мой друг, заглушить вашу штуковину?

Малькольм согласился приостановить этот поток гармонии и объявил:

— Я пойду следом за этой женщийой, в пяти шагах от нее, и буду играть «Быстрый танец»! У нас в Томинтоуле мы всегда так делаем, когда нам нравится какая-нибудь девушка и мы бы хотели к ней захаживать.

С большим трудом им удалось разубедить его и отказаться от своего плана, а также объяснить, что работа мисс Шеррет не очень вяжется с таким шумом. Под грозным взглядом Блюма Люси смылась, и не без сожаления, ибо она уже так давно не вызывала восхищения у мужчин. В свои сорок пять лет она бы не отказалась обрести семейный покой, а этот шотландец воистину был прекрасен. Но ведь есть такие мечты, когда только притворяешься, что в них веришь, а на самом-то деле до Конца в них поверить нельзя. Для Люси, как и для большинства ее товарок, все уже было позади. И все-таки такой прекрасный парень, с которым она увиделась впервые, сыграл в ее честь «О цветы нашего леса!», и она об этом никому не скажет, это будет ее личный секрет.

Сэм Блюм проявлял все больше интереса к шотландцу. Он чувствовал, сам еще толком не понимая почему, что может сорвать с него довольно большой куш. Этот уроженец Хайленда прислан самим его ангелом-хранителем, который, должно быть, сошел с пути праведного, как и он сам.

— Так, значит, сэр, у вас восемьсот штук овец?

— Как минимум!

— Они должны вам приносить неплохую прибыль к концу года, да?

— Жаловаться не приходится!

— Так вы приехали в Лондон поразвлечься?