Пожиратель женщин

– Конечно! Всем известно. Люди всегда идут к нему починить это или то. А где еще он должен хранить инструменты? И нужное старой женщине он также достанет – у него под рукой. Стало быть, разговор праздный. Калли к инструментам не разрешают даже прикасаться. Представляете, это не инструменты клиники. Они принадлежат Наглю. Месяцев шесть назад возник скандал: доктор Штайнер тогда что-то привинчивал отверткой в своей машине и согнул отвертку. Что тут поднялось! Нагль подумал, что отвертку брал Калли, они устроили ад кромешный, кончилось тем, что у Калли снова возникли боли в животе. Бедный старый зануда! Затем Нагль узнал, что кто-то видел, как в служебную комнату портье заходил с инструментом доктор Штайнер. Он пожаловался мисс Болам, та поговорила с доктором Штайнером, и он купил Питеру новую отвертку. Так что, стало быть, жизнь у нас не стоит на месте. Скучать не приходится. Никогда только вот не было прежде убийств. Это что-то новое. Подумать только, миленькое дельце!

– Да, конечно. Если вам, миссис Шортхауз, придет в голову еще какая-нибудь мысль в связи с этим делом, прошу найти время сообщить об этом.

Миссис Шортхауз послюнявила палец, поправила им один из локонов на лбу, более уютно укуталась в свою шубку и поднялась, давая таким образом понять, что, по ее мнению, беседа закончена.

– Не бойтесь! Все будет в порядке! Ловите убийцу – это ваша работа, старший инспектор, и вам она, должно быть, нравится. На мой взгляд, я и так наговорила много. Убийца не был доктором. У них для этого нет мужского характера. Психиатры – робкая компания. А говорят, что вы считаете, будто убийца – парень с крепкими нервами.

Далглиш принял решение перейти к допросу врачей. Его интересовали пациенты психиатров и подготовка их к восприятию такой роли. Он заставил врачей ожидать, потому что считал более важным увидеть и расспросить сначала других, даже пусть менее важных, на первый взгляд, свидетелей, таких как ассистент. Инспектор надеялся на то, что они верно поняли его и, действуя таким образом, он не вызовет раздражения врачей долгим ожиданием. Далглиш без колебаний поступил бы так даже для простого достижения цели, так как жизненный и профессиональный опыт подсказывали ему, что полезную информацию можно чаще всего получить, не давая свидетелю слишком много времени для раздумий, поскольку при потрясении или испуге того может выдать либо обычная болтливость, либо неосторожность. Врачи не являются исключением. Они ожидали в переднем кабинете для консультаций вместе с другими сотрудниками спокойно и не протестуя. С доверием отнесясь к тому, что он знает свою работу, позволяли поступать в соответствии с его личными планами. Вот если бы хирурги и терапевты проявляли такое же понимание и были бы, как пожелал секретарь правления, более покладистыми, чем психиатры.

По просьбе главного врача доктора Мэри Ингрем приняли первой. У нес оставались дома трое маленьких детей, и было нужно вернуться к ним как можно скорее. Вволю наплакавшись за время ожидания, она смущала коллег, спокойно переносивших ситуацию. Ее огорчения казались им неблагоразумными и несвоевременными. Медсестра Болам умело успокаивала ее, а ведь она, в конце концов, была родственницей убитой. Слезы доктора Ингрем добавили к напряжению раздражение от неосознанной вины перед той, чьи чувства оказались так беззащитны. Всеобщее мнение, разумеется, сводилось к тому, что ее надо немедленно отпустить домой к детям. Она мало что смогла рассказать Далглишу. Приходила в клинику только два раза в неделю, помогая на сеансах электроконвульсивной терапии, и едва знала мисс Болам. Все критическое время от шести двадцати до семи находилась в кабинете электроконвульсивной терапии со старшей сестрой Амброуз. Отвечая на вопрос Далглиша, она сообщила, что доктор Багли мог выйти из кабинета на короткое время после шести пятнадцати, но не могла вспомнить, когда точно он вышел и как долго отсутствовал. В конце допроса она посмотрела на Далглиша покрасневшими глазами и сказала:

– Вы ищете, кто ее убил, так ведь? Эту бедную, бедную девушку…

– Мы найдем убийцу, – ответил Далглиш.

Следующим допрашивали доктора Этериджа. Не ожидая вопросов, он сообщил необходимые сведения о себе.