Пожиратель женщин

Далглиш и Мартин вдвоем обследовали подвальные помещения поздней ночью. В задней части подвала имелась дверь, к которой вели ступеньки. Доктор Этеридж сказал, что эта дверь была закрыта на засов, когда он и доктор Штайнер проверяли здесь все после обнаружения тела. Она была надежно закрыта на засов. Засов исследовали в поисках отпечатков пальцев, но достаточно четко выделялись только отпечатки Питера Нагля. Нагль сказал, что, вероятно, был последним, кто прикасался к замку, так как у него вошло в привычку проверять, закрыта ли дверь на засов, прежде чем запирать ее на ночь ключом. Пользовались выходом из подвала он или кто-нибудь из сотрудников клиники исключительно редко, практически дверь открывалась только тогда, когда привозили уголь или другие тяжелые материалы. Далглиш отодвинул засов. Короткий марш металлической лестницы вел наверх. Здесь снова возникла обитая железом дверь, закрытая на засов, снабженная замком и цепочкой. Но незваному гостю не составляло труда проникнуть в подвальное помещение, особенно когда с тыльной стороны здания двор был плохо освещен и пуст. Сама клиника оставалась менее доступной. Все окна подвала закрывали решетки, за исключением маленького в уборной. Через это окно удрал вор.

Далглиш снова задвинул засов на двери, и они прошли в комнату отдыха портье, занимавшую большей частью тыльную сторону здания. Ничего не изменилось здесь с тех пор, как они осматривали ее впервые. У одной стены стояли два запирающихся ящика для одежды. Посреди комнаты находился тяжелый квадратный стол. В углу – маленькая старомодная газовая печь, в стороне от нее – буфет с чашками, блюдцами и жестяной банкой чая, сахаром и бисквитами, Два обитых потертой кожей стула уместились по бокам газовых горелок. Слева от двери висела доска для ключей с крючками, помеченными номерами, но без указания имен. Вместе с другими на доске висел ключ от регистратуры в подвале. Этот ключ стал теперь собственностью полиции.

Большой полосатый кот свернулся клубком в корзине перед незажженной газовой печью. Когда вспыхнул свет, он шевельнулся и, подняв тяжелую полосатую голову, бросил на назойливых посетителей изумленный и озадаченный взгляд громадных желтых глаз. Далглиш присел на корточки рядом с корзиной и погладил кошачью голову. Кот вздрогнул, выпрямился и неподвижно застыл под прикосновением руки. Вдруг он перевернулся на спину, вытянул вверх ноги, твердые, как палки, и открыл для Далглиша мягкую шерстку брюха. Старший инспектор гладил кота и разговаривал с Мартином, предпочитающим собак и терпеливо на них смотревшим.

– Я слышал о нем от миссис Шортхауз, – говорил он. – Это Тигр, кот мисс Болам.

– Мы сделали вывод, что ребенком мисс Болам читала Милна. «Ночные кошки». Почему кота не выпустили на ночь?

– Я также слышал об этом. Мисс Болам думала, что кот, если его закрыть внизу, будет ловить мышей. Нагль ходит во время ленча за пивом и сандвичем, но Калли перекусывает здесь, и мисс Болам всегда напоминала ему о крошках. Кота запирают в подвале каждую ночь и выпускают днем. Он получает свой корм и вылизывает жестянку.

– Да, я вижу. Облепленную золой из котла.

– Жаль, что кот не может говорить, сэр. Он пробыл здесь долго, ожидая, пока его накормят. Вероятно, был и тогда, когда убийца зашел за ключом от регистратуры.

– И за стамеской. Да, Тигр видел его наверняка. Но как сделать, чтобы он рассказал нам правду?

Сержант Мартин не ответил. Люди, которые проходили перед животным, конечно, были похожи. И все это детская игра.

– Мисс Болам лечила его на свои деньги, – сказал он, вдруг став необычно разговорчивым. – Миссис Шортхауз передавала Холлидею, что доктор Штайнер был очень расстроен этим. Он, по-видимому, не любит кошек, в связи с этим состоялся крупный разговор. Доктор Штайнер заметил миссис Босток, что мисс Болам нравится лечить в клинике все мужское, что ни встретит. Думаю, он выразился более грубо. Конечно, это вроде бы не предназначалось для передачи мисс Болам, но миссис Восток видела, что делается это как раз с такой целью.

– Да, – сказал кратко Далглиш. – Она была права.

Осмотр продолжался.

Комната была неуютной. Здесь пахло пищей, кожей и, едва ощутимо, газом. Висело несколько старых репродукций картин, оставшихся от прежних владельцев. На одной был изображен основатель клиники, окруженный пятью сыновьями. «Эти репродукции, поблекшие от времени, – подумал Далглиш, – сильнее отражают характер старого Гименея, нежели ортодоксальные памятные полотна, написанные маслом, которые висят в холле верхнего этажа».

На маленьком столике против задней стены лежал ящик с инструментами Нагля. Далглиш поднял крышку. Инструменты, тщательно уложенные, находились на отведенных для них местах. Недоставало только одного, и оставалось мало надежды на то, чтобы он снова занял место в ящике для инструментов Питера Нагля.

– Он мог войти через эту заднюю дверь, если специально оставил ее незапертой, – выразил Мартин вслух мысль Далглиша.