Пожиратели гашиша

Прошло некоторое время. Я сидел и смотрел вниз сквозь щель меж боковин балкона. Во двор въехала машина. Голубой "фольксваген-пассат". Из нее вышла Ира с Сонькой на руках. Дверца захлопнулась, машина уехала. Ира пошла к своему парадному. А я все сидел и думал, что будет дальше.

Часть II

ЛЮБИМЦЫ ФОРТУНЫ

Утро за окном было в точности как мое настроение: серое, промозглое, гнусное. Я поднял голову и потянулся к журнальному столику, на котором ожидала предусмотрительно заготовленная кружка с водой. Движение вызвало новую порцию тошноты, сердце трепыхалось подозрительно слабо, грозя вот-вот остановиться. Абстинентный синдром, упадок сил от пониженного давления. Пить надо бросать, вот что. С того момента, как я расстался с исмаилитскими реликвиями, пошли уже третьи сутки, и почти все это время я беспрерывно глушил алкоголь, ища забвения на дне рюмки, и определенного результата добился.

Часы показывали половину одиннадцатого. Я поднялся и как лунатик побрел в туалет, преодолевая слабость и чувство исключительного отвращения ко всему окружающему. Когда я в последний раз так бухал? Наверное, уже не помню.

Алкогольные возлияния не моя стихия. Разве что на втором курсе был период, но эта эпоха глупого гусарства и игр в подпоручиков на военной кафедре давно прошла. Нет, чтобы так пить, да тем более водку... Повода прежде не было. Я сидел, согнувшись, на унитазе и часто-часто хватал ртом воздух, пытаясь восстановить сердечный ритм, сбившийся после преодоления коридора. Мне было нелегко.

В дверь позвонили. Один длинный звонок. Кто бы это мог быть? Мама? Вряд ли, у нее есть ключи, да и наш семейный сигнал - четыре коротких.

Ира? Исключено. Я так думаю. Больше мы не разговаривали, вернее, она со мной. Встретились вчера на улице, она выгуливала свою малышку, я попытался открыть рот, но мадам поспешно ретировалась. Обиделась. Полагает, что я крепко ее подставил. Ах-ах!..

Однако кого это принесло? Не ментов ли? Когда я только начал накачиваться, по двору шастал ОМОН, а потом завалил какой-то опер, пытавшийся выяснить, не слыхал ли я стрельбы. Но я уже был в таком состоянии, что все вопросы у него отпали. Я выбрался из толчка, подтянул тренировочные штаны и поплелся в прихожую.

- Who is it?[ Кто это? (англ.) ] - поинтересовался я, сожалея, что не удосужился вставить глазок.

- Чего? Сам ты ху... - Английский по ту сторону двери не понимали. Илья?

Ну вообще: "Здравствуй, жопа, Новый год!" Это-то еще кто? Судя по тону, он меня знает, следовательно, не мент. Кто-то из сокурсников? Те придумали бы ответ покорректнее. Зоновские кенты? Но, кроме Петровича и Славы-афганца, я никому свой адрес не оставлял. Славе я даже пару писем с новыми координатами черкнул, но ему еще сидеть и сидеть. Может быть, он с кем-то информацией поделился. Допустим, приперло человека. И вот притопал ходок.

Какого черта ему от меня понадобилось? С бодуна я ничего предположить не мог и решил поскорее закончить неприятную процедуру сомнений. Я отщелкнул замок и распахнул дверь.

- Здорово!

Ой, мама родная! Не "здорово", а здорово. Почти с первого раза угадал, ну и интуиция у меня: на пороге во весь свой саженный рост, подпирая плечами косяк, стоял Слава-афганец, оскалив щербатый рот в приветственной улыбке. Конечно, кореша встретил. Снова-здорово!

- Заходи, - выдавил я и, пошатываясь, уступил дорогу.

- Киряешь? - поинтересовался Слава, с жадностью втянув носом воздух, когда мы переместились на кухню.

- Будешь? - неопределенно предложил я, сам не зная, что именно.

- Не откажусь.

Я потянул ручку холодильника, в котором обнаружились пластиковые тарелочки в фольге, специфические мешочки, подносики, обертки, занимающие все три полки. Ой, ё!.. Неужели это все я наковырял? "Птица-Гриф" летала в дни запоя, видимо, беспрерывно. Я долго и с недоумением взирал на этот бардак, пока наконец не увидел в самом низу две целые бутылки водки, за которыми и потянулся.

Сбросив на пол счета и рекламные бумажки "Пиццы-Риф"[ Служба доставки продуктов питания], я выставил остатки заливного, блюдо с засохшими раками, какой-то сырок и пол-литровую бутылку "Смирнофф". В дополнение к ним прибавил полувыпотрошенный пакет негритянского пюре "Дядя Беня" и поставил чайник на огонь.

- Давай за... - я замялся, не в силах ничего вообразить.

- За тех, кто на зоне, - деликатно продолжил Слава, которому эта тема была несколько более близка.

- Верно. - Я разлил по стаканам, плеснув себе на два пальца. Мы чокнулись.

- Эх, хороша!

Мне также полегчало, но на этом я решил остановиться - подлечились, и будет. Еще пошарив в холодильнике, я извлек банку с болгарскими огурцами и налил себе рассольчику.

- Ты пей, - сказал я Славе, - а мне пора останавливаться.

- Ну, давай, - хмыкнул корефан, обрадованный угощением. Врезать он был не дурак.

Я дернул рассолу и даже начал как-то приходить в себя. Отлично. Сейчас поедим, и станет совсем прекрасно. Чайник начал кипеть. Я выключил его и приготовил пюре.

- Ништяк живешь, - заметил Слава.

- Эге, - ответствовал я. - В термах патриции предавались оргиям с гетерами. А я чем хуже?

- Промышляешь?