Пожиратели миров. 7 том

Мои мысли раз за разом возвращались к моей матери. Они крутились вокруг неё и того, что произошло и во что по итогу это вылилось. Теперь я понимал, почему отступники разочаровывались в Империи. Прочувствовал это на себе. Зачем бороться за тех, кому плевать на тебя и дорогое твоему сердцу, когда можно бороться за себя. Возможно, Тень был в какой-то мере прав насчёт всего этого, я боролся ради человечества, но демоны оказались не самым худшим врагом человечества.

Глава 170

Одиночество и отсутствие каких-либо дел порождает много свободного времени, за которое ты успеваешь обдумать очень многое. Оттого мне просто некуда было спрятаться от вездесущих мыслей про случившееся: инквизицию и мою мать.

Если ты подумал раз об этом, то отмахнёшься или попытаешься забыть, убеждая себя, что всё не так просто, как кажется. Если ты подумаешь об этом несколько раз, то тебя будут мучить сомнения, которые укоренятся в твоей душей, и каждый раз, сталкиваясь с этой ситуацией ты будешь возвращаться к ним.

У меня было слишком много свободного времени, чтобы раз за разом возвращаться к этим мыслям. Каждый день, раз от раза, и я уже не мог избавиться от чувства, будто меня предали, использовали и ударили в спину. Обманули и потом улыбались в лицо, смеясь в спину и используя в своих целях. Вряд ли мне выдастся возможность однажды ответить тем же, но эти мысли были единственным, что грело меня, спасая от апатии.

Пару дней я просто сидел и смотрел потолок, иногда засыпая, но вновь просыпаясь от боли во всём теле. После сражения тело выглядело как сплошной синяк, рука в двух местах и нога были сломаны, я это осознал, как прошли действия обезболивающего, но у меня не было ни сил, ни желания что-либо предпринять. Я просто сидел и думал…

Думал, что меня лишили всего. Эти лицемеры, что вдруг решили, что имею право решать, кому жить, а кто-то должен умереть, если это не они. Готовые отдать миллиарды в жертву, если только сами не находятся там.

Ненавижу.

Я их всех ненавижу…

Ненависть будто зажгла во мне огонь к сопротивлению, и я всё же заставил с трудом заняться делом. Заставил себя двигаться и продолжать бороться, когда всё тело и душа кричали, что пора просто отступить. Но желание жить было сильнее, ненависть и нежелания сдаваться были сильнее…

Первым делом я нашёл аптечку и сделал себе шины на сломанные конечности, предварительно вколов обезболивающее и вправив кости в нужное положение. После сразу проверил капсулу на герметичность и лишь после начал проводить инвентаризацию.

Оружия не было. Нож, плазмострел, гранаты, градомёт — всё было потеряно на корабле. Лазерный пистолет в капсуле был уничтожен шальной пулей. У меня осталась лишь активная броня, у которой работали лишь одна рука с ногой, были повреждены привода, а энергоячейки теперь не выдавали полной мощности. Она спасла меня, приняв чудовищный урон на себя, показав, что есть на самом деле активная броня, но теперь без ремонта мало на что была способна.

Провизии было немного. Питательные вещества на броне, которые мы пополнили перед высадкой, невкусные и мерзкие по консистенции. И схожие запасы в самой капсулой, где отличием было наличие вкуса. Таких запасов могло хватить, если сильно не тратиться, на месяц и ещё около недели из костюма. Но если очень экономить, то думаю, можно растянуть и на два с половиной месяца и даже на три, но это самый максимум.

Воды хватало, но в броне была система фильтрации для мочи, поэтому это была наименьшая из проблем.

По итогу, если ужаться, есть раз в два дня, и по большей части лежать, учитывая моё телосложение, наетое за всё время, три месяца были реальным сроком.

Теперь оставалось лишь ждать чего-нибудь.

И я ждал.

Первые недели меня продолжали терзать мысли о произошедшем, но потом душевные терзания улеглись. Осталась лишь ненависть. К ним, к их работе, к их методам. Если мне выпадет случай, которого уже не будет, я вытрясу из них абсолютно всё. А так я просто существовал, сидя на месте и ничего не делая — экономил энергию как мог, да и делать было нечего.

Тяжело ничего не делать. Тяжело ничем не заниматься и просто сидеть или лежать на креслах. Это сводит с ума, то заставляет тебя забываться, иногда произносить что-либо просто для того, чтобы разрушить гнетущую тишину. Это была пытка не для тела, но для сознания — ожидание без каких-либо надежд.

С трудом я продержался месяц, стараясь держать себя в руках и повторяя, что ещё ничего не кончено. Хотя смешно звучит, учитывая обстоятельства. Не кончено… Зачем я вообще борюсь? Зачем экономлю еду? Сопротивляюсь неизбежному? Впереди не ждёт никакого чуда кроме голодной смерти, где меня встретит не свет Императора, а демоны. Или обитель душ, если верить некоторым.

Последнее было бы лучшим вариантом. Я бы встретил свою мать и спросил, гордится ли она мной и почему шагнула на этот бесславный путь.