Пожиратели огня

Этот широкий проход представлял настоящую находку для ученого. Геологические редкости встречались на каждом шагу. Джон Джильпинг не переставал издавать восторженные восклицания и сыпал всевозможными учеными терминами; разумеется, его объяснения с интересом слушал только один Оливье.

— Вся история строения земного шара, как в книге, написана здесь, на этих стенах!

— Какая превосходная наука геология! — воскликнул Оливье.

— Да! Это первейшая изо всех наук, требующая, кроме того, основательного знания и всех других естественных наук. Посмотрите, — продолжал он рассказывать, приближая свой фонарь к одной громадной глыбе, которая казалась как бы составленной из множества частей разнородных каменных пород, — видите этот оттиск, напоминающий собою оттиск бородки пера, в глыбе камня? Это, так сказать, могила некогда живого существа, тело которого оставило свой отпечаток на этом камне, и вот по прошествии десятков веков мы еще видим точный оттиск его на этом известняке; научное название этого животного — графолит. А вот тут, немного подальше, это эвкрина, род морской звезды, прикрепленной длинным стеблем к почве; странное существо, полуживотное, полурастение, представляющее собою переходную ступень от одного царства к другому!

— А это что за черная блестящая масса, несколько выдающаяся вперед? — спросил Оливье. — Можно подумать, что это глыба каменного угля!

— Вы не ошиблись! Это действительно пласт антрацита, образовавшийся из растительных отложений! — И, говоря это, геолог отколол кусок черного пласта. — Вот смотрите, — продолжал он, указывая на различные слои раскола, — видите? Вот это папоротники, а это лепидодендроны… Геологический, или, вернее, вулканический, переворот застиг этот пласт антрацита в самый период его создания. Таким образом этот лист папоротника, попавший сюда еще живым, путем постоянного на него давления двух пластов известняка с течением времени переродился из живой растительной материи в минерал, то есть в антрацит, пропитываясь постепенно субстанцией сдавливающих каменистых слоев. Точно таким же образом мы видим и рыб, превращенных в известняк. Это изменение или перерождение субстанции под влиянием среды и силы давления мы, геологи, и называем метаморфизмом. Ах, какой великолепный доклад я мог бы сделать обо всем этом по возвращении в Европу! Но я замечаю, однако, что задерживаю вас, заставляя терять драгоценное время! Идемте и не станем более любоваться всеми чудесами этого подземного геологического музея!

— О, я еще когда-нибудь вернусь сюда! — бормотал про себя англичанин, — и пробуду здесь деньков 10–15 один: необходимо узнать, до каких пределов достигают эти подземные пещеры! — Но, несмотря на сильное искушение, мистер Джильпинг не стал более увлекаться интересовавшими его образчиками геологических слоев и бодро пошел впереди во главе своего маленького отряда.

Так прошло более часа. Путники продолжали идти, но пещеры все еще не было. Однако они нисколько не приходили в отчаяние, потому что безусловно доверяли расчету Джильпинга, который сказал, что проход должен непременно вести в пещеру. В последнее время для них всякое слово ученого геолога сделалось свято. Тот факт, что пещера еще не показывалась, они объясняли весьма правдоподобным предположением, что туннель идет не по прямой линии, а изворотами. Энергия путников не ослабевала, и они бодро шли вперед.

Пришлось, однако, сделать привал. Путники не спали уже несколько ночей. Оливье насилу держался на ногах, хотя крепился и шел, не показывая вида, что выбивается из сил. Дик заметил, что граф устал до изнеможения, и предложил отдохнуть, говоря, что не может идти от усталости.

— Спасибо, Дик, — заметил ему граф. — Это вы нарочно приняли на себя почин, чтобы не заставить меня стыдиться своей слабости.

— Извините, граф, я действительно очень устал. Это стояние в трубе, покуда меня не вытащил Лоран, меня чрезвычайно утомило. Я с таким удовольствием поужинаю и лягу спать…

— Ну, ну, уж хорошо…

Остановились. Едва Оливье опустился на землю, как сейчас же заснул сном праведника, позабыв даже закусить. Мистер Джильпинг не упустил перед сном основательно подкрепиться и выпить стаканчика три бренди.

XVII

Непреодолимый сон. — Грозное привидение. — Предотвращенная опасность. — Ужасное положение. — Всеобщее отчаяние и безнадежность.

Закусив на ночь, канадец и Лоран закурили свои трубки и расположились немного поодаль своих спящих товарищей, чтобы не мешать им своею беседой.

— Бедняжка! — проговорил старый траппер. — Как я упрекаю себя за недосмотр!..

— На беду мы с этим толстяком встретились! — продолжал сетовать Дик. — Без него мы отлично выбрались бы отсюда.

— Ну, будет, Дик, будет, — возразил Лоран. — Кто мог это предвидеть?

— Знаете что, Дик? У меня есть предчувствие, что мы отсюда никогда не выберемся.

— Нет, я так далеко не захожу, но думаю, что этот ученый причинит нам еще порядочно хлопот. И охота графу слушать его!.. Ну да мы еще посмотрим, чья возьмет.

— Право, я все более и более убеждаюсь, что он подосланный шпион!