Пожиратели таланта. Серебряная пуля в сердце (сборник)

– Молодец! Вот из такого же небесного материала была сотворена и Люба Горохова. Понимаешь? Что же касается спонсоров, то для некоторых, не очень-то хорошо разбирающихся в искусстве людей, вложение денег в маленькие стихотворные сборники является способом просто обратить на себя внимание. Ведь автор на первой странице, как правило, выражает благодарность всем тем, кто помог ему в издании книги. И спонсор потом показывает эту книгу своим друзьям-приятелям, семье – мол, смотрите, я не просто директор хлебокомбината, я еще и меценат! Но это я так, к примеру. А есть и такие, которые как раз очень хорошо разбираются в поэзии, да только их жизнь сложилась таким образом, что они вместо того, чтобы посвятить себя стихам, занялись бизнесом, зарабатыванием денег. А потому им в радость помогать своим друзьям – поэтам, писателям. Это уже высший пилотаж благотворительности. Вот так-то, Денис. Ты голоден? Официантка к нам идет, выбери что-нибудь.

Они заказали салат и рыбу.

– Закажи вино, не стесняйся. Я-то не могу, я за рулем, – сказала Глафира.

Пока они ждали заказ, Денис взял фотографию и отправился к бару. Бармен, которого Глафира знала, потому что он был приятелем Адама, просто не сводил с нее глаз. Наверняка при первом же удобном случае расскажет ему о том, что видел Глашу с парнем.

– Добрый вечер! – улыбнулся Денис бармену, хрупкому черноглазому пареньку в белоснежной рубашке с короткими рукавами. Он энергично играл шейкером, смешивая коктейль. – Убита молодая женщина… – Он положил на стойку фотографию. – Она бывала здесь?

Бармен так растерялся, что чуть не уронил шейкер. Осторожно поставил его на стол и взял фотографию. Покачал головой.

– На месте преступления обнаружена зубочистка из вашего ресторана. Поэтому мы, собственно говоря, и пришли сюда.

Денис прочитал имя бармена на бейджике, прикрепленном к его рубашке: Никита.

– Так что, Никита, была она здесь, у вас?

Никита бросил беглый взгляд на Глафиру. Она, пристально следя за происходящим, едва заметным кивком головы поздоровалась с ним и прохладно улыбнулась.

– Это Люба Горохова, – сказал, возвращаясь к фотографии, Никита. Видно было, что он взволнован. – Конечно, она бывала у нас. И неоднократно. Она вообще любила здесь бывать.

– С кем? Что она здесь делала?

– Ну, во-первых, они собирались здесь в определенные дни… клуб литераторов. Странная публика, скажу сразу, шумные, громкие люди. Поэтому мы накрывали для них столы в самом углу, вон там, за пальмой. Чтобы они не мешали остальным посетителям.

– Что они делали? Читали стихи?

– Да. Стихи. И вообще много говорили, спорили, аплодировали друг другу, как в театре, знаете ли. Иногда приглашали музыкантов, барда одного я запомнил, еще одного скрипача, старого такого, седого, он виртуозно играл.

– Кто за все это платил?

– Северцев. Владимир Александрович.

– Он был знаком с Любой?

– Конечно! Я так понимаю, она была его протеже. Знаете, иногда бармену многое рассказывают. Так вот, и Северцев этот, поджидая ее здесь, называл ее богиней, ангелом. Он считал ее гениальной поэтессой.

– Как вы думаете, у них был роман?

– Уверен! Как ее убили? Кто?

– Когда вы видели ее здесь в последний раз?

– Да вот… Совсем недавно. В понедельник, четырнадцатого мая! Поздно вечером.

– Она была одна?

– Ну, да… До определенного момента.

– Расскажите подробнее.

– В тот вечер она, как мне показалось, была уже подшофе. Во всяком случае, она производила именно такое впечатление. Мне даже официант, Толик, шепнул, что она клеится к нему, плетет какую-то чушь и ей больше наливать не стоит.

– Она кого-то ждала?

– Да, она еще Толику сказала, что Владимир Александрович должен прийти, но что-то запаздывает.

– Скажите, какие чувства она у вас вызывала?

– Ну… Я-то не поэт и в поэзии не разбираюсь, но, если все говорят, что она гений, значит, я ее за это уважал. Хотя, когда она читала свои стихи, я тоже краем уха что-то слышал и мне это нравилось, но для меня это все сложно, понимаете? Это, как бы поточнее выразиться, очень тонкая материя. Любовь, философия… Сложные слова, все такое мудреное. А с другой стороны, если смотреть на нее как на женщину, то мне ее почему-то было жалко. Какая-то она была неприбранная, неприкаянная… Я даже мысленно пытался ее приодеть, она же ходила в каких-то балахонах летом или в вязаных платьях зимой. Какие-то кружавчики, цветные нитки, я не знаю… У нее были очень красивые волосы и глаза. Хотя глаза были скорее даже не просто красивые, а какие-то одухотворенные и печальные.

– Да вы тоже поэт, Никита, – улыбнулся Денис. – И что же, что было потом? Северцев появился?

– Нет, не появился, как ни странно. Хотя она явно его ждала. Пришел другой человек, ее знакомый, она, увидев его, очень обрадовалась его приходу.

– То есть эта встреча была для нее неожиданностью?

– Ну да, причем приятной неожиданностью! Она прямо засветилась вся.

– И что?

– Ничего. Попросила меня приготовить им по коктейлю.

– Что он за человек?

– Не знаю, как его зовут, у нас бывал всего несколько раз.

– Один?