«Пожить бы еще лет 20!». Последние записи Берии

Пётр Николаевич Поспелов (1898–1979), академик с 1953 года, будущий крупный хрущёвец, уже во времена Сталина был профессиональным идеологом, образование получил на экономическом отделении Института красной профессуры (весьма, к слову, заражённом одно время троцкизмом). Принимал участие в подготовке сталинского «Краткого курса ВКП(б)», в 1940–1949 годах был главным редактором «Правды», одно время редактировал главный теоретический орган ЦК журнал «Коммунист», с 1949 года стал директором Института Маркса — Энгельса — Ленина.

Экономист-академик Алексей Матвеевич Румянцев (1905—? после 1985 г.), родившийся в костромской деревне, в 1926 году окончил Харьковский институт народного хозяйства и с 1930 года работал в комсомольских и партийных органах. С 1950 по 1952 год он возглавлял Институт экономики и Отделение общественных наук АН Украинской ССР, а с 1952 года — отдел науки ЦК КПСС.

В вышедшем в свет в 1955 году 37-м томе Второго издания Большой Советской энциклопедии упоминаются пять Румянцевых: советский гистолог, советский клоун (знаменитый тогда «Карандаш»), фельдмаршал Пётр Румянцев и два его сына-дипломата — Николай и Сергей. Советского экономиста Румянцева там нет, что само по себе говорит о хрущёвской опале. Однако в хрущёвские же времена Румянцев адаптировался, а в брежневских 1968–1971 годах был даже директором Института конкретных социальных исследований АН СССР.

Крестьянский сын, ставший в тридцать лет доктором философских наук, Дмитрий Иванович Чесноков (1910–1973) был тоже профессиональным идеологическим работником, с 1947 года работал в ЦК ВКП(б). С 1949 года стал главным редактором журнала «Вопросы философии», а в 1952 году был назначен главным редактором журнала «Коммунист». На XIX съезде был избран членом Президиума ЦК КПСС и входил в число тех молодых партийных теоретиков, которых продвигал и поддерживал лично Сталин.

Почти сразу после смерти Сталина Чеснокова начали всё более задвигать, в 1955 году его вообще отправили в Горький — всего-то заведующим отделом (!) обкома. С 1959 года Чесноков заведовал кафедрой в МГУ, в 1967–1970 годах, когда предполагалась политическая реабилитация Сталина, был проректором Академии общественных наук при ЦК КПСС.

Последний по списку член Комиссии, ещё один крестьянский сын, Павел Фёдорович Юдин (1899–1968) был в СССР времён Сталина известным философом, академиком (1953).

С 1917 года Юдин работал токарем, в гражданскую войну воевал, в 20-х годах занимался редакторской работой. Образование Юдин получил в Институте красной профессуры, директором которого был с 1932 по 1938 год, став затем директором Института философии АН СССР (был им до 1944 года). С 1946 года — главный редактор журнала «Советская книга». На XIX съезде Юдина избрали кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС, но после смерти Сталина уже в 1953 году отправили послом в КНР, отозвав оттуда в 1959 году.

Как видим, чисто профессиональный уровень «теоретической», так сказать, части Комиссии по переработке Программы КПСС был вполне высоким и представительным, там хватало профессиональных идеологов. К слову замечу, что из всех членов сталинской Комиссии по переработке Программы КПСС к хрущёвскому двору пришлись только двое — Поспелов и Куусинен, что и неудивительно.

Поспелов, которого по сей день кое-кто числит в «убеждённых сталинистах», был, похоже, скрытым троцкистом, а уж приспособленцем — точно. Это Поспелов возглавил работу над провокационным и лживым докладом Хрущёва «О культе личности».

Фигура Куусинена ещё более загадочна. Не развивая эту тему здесь, скажу лишь, что считаю его одним из первых, ещё с ленинских времён, «кротом» Мирового Капитала в руководстве СССР.

Но такие коллеги Берии по предполагавшейся совместной работе над новой Программой КПСС, как Румянцев, Чесноков, Юдин, были более или менее доброкачественными и способными теоретическими работниками ЦК, в профессиональном отношении хорошо, повторяю, подготовленными.

Зачем же Сталину понадобился в этой Комиссии ещё и Берия? Конечно, Берия, как и члены Комиссии Молотов, Маленков, Каганович, входил в ближайшую «команду» Сталина. И можно было бы предполагать, что Сталин включил Лаврентия Павловича в ответственную Комиссию «для компании», если бы…

Если бы не ряд вполне очевидных соображений, опровергающих эту версию.

Во-первых, у Сталина «свадебных генералов» ни в одной сфере государственной жизни не было.

Во-вторых, Молотов и Каганович (особенно — Молотов) к концу 1952 года из активной государственной деятельности высшего уровня всё более выпадали и поэтому вполне могли сосредоточиться на работе в Комиссии без ущерба для остальных своих обязанностей. При этом Молотов, как было уже сказано, представлял собой очень сильного марксиста-обществоведа и теоретика. Не плавал в вопросах теории и Каганович.