Пожизненно. Цитадель в огне

— Остальные простят, — всхлипнула Ресничка. — Они были, как я, — безродные.

— Тогда не болтайте. Вперед, по норам.

Мертвая Мара была удивительно тяжела. Даша боялась выпустить грязную скользкую щиколотку. Щит тянул больную руку. Как только солдаты таскают и щиты, и мертвецов? И вообще, войны когда-то кончаются?

— Аша, не оглядывайся. Он догонит. Поживее… — подстегивала Эле.

«Она не Перчатка, — подумала Даша. — Она сержант, капрал и, как это, — прапорщик. Она требует, чтобы мы выжили. И я ее люблю, хотя сейчас она сущая сука».

Через забор перелез Утбурд, свалился в пыль, закашлялся. Следом спрыгнул Костяк.

— Через Старый рынок уходить пришлось. Там городского народу с сотню навалено, — лохматый глянул на Дашу, потом на тело Мары. Потом на молчащего доктора. Тот шел рядом с Эле, заметно прихрамывал. — Мертвая? Остальных никого? Виг — насмерть?

— Голову ему разрубили, — пробормотала Ресничка. — Больше никого не осталось.

Костяк перехватил мертвый груз у Даши. Лицо его блестело от пота.

— Кончился наш десяток. Даша, что с рукой?

— Что там у тебя, девка? — зарычала Эле. — Щит отдай. Почему не сказала?

— Дошли уже, — прошептала Даша.

Остатки отряда ввалились в тесный двор.

— Док, посмотри, что у девчонки с рукой. И тише, чтоб вас боги поразрывали. Мы здесь как мыши в чулане.

Мару решили похоронить в углу двора. Эле сама показала место. Вряд ли дом и двор уцелеют, но все же не бросили девчонку где попало. Может, найдут могилу родственники.

Даша сидела на пороге, смотрела, как торопливо ковыряют сухую землю «деловые», и кашляла от дыма. Голова кружилась. Доктор возился с ее раненой рукой.

— Две колотые… Не слишком глубокие, но крови ты много потеряла. Нужно было сразу перетянуть. Ты же не дикарка, сама знаешь.

— Сразу было некогда. Потом Ресничка перевязала.

— Девушка она, бесспорно, замечательная, но накладывать повязки совершенно не умеет. Просто ужасно, что такие юные создания участвуют в резне. Здешний мир обезображивается на глазах. Выпейте, — доктор протянул Даше маленькую фляжку. — Силы вам сегодня еще понадобятся.

— Наркотик? — Даша с опаской принюхалась.

Доктор хмыкнул:

— Тонизирующее. Слегка возместит кровопотерю. Дария, я все время забываю, что вы не местная. Вы исключительно хорошо адаптировались в Каннуте.

— Мне кажется — я здесь всю жизнь, — прошептала Даша.

По улице кто-то пробежал, громко рыдая. Со стороны Центральной площади доносился многоголосый крик.

— Гибель Рима, Содома и Гоморры или одномоментное пришествие прогресса, — пробормотал Дуллитл. — Знаете ли, Дария, этот Объединенный Флот весьма мощная сила. Даже в нынешнем состоянии полураспада. Интересно узнать, с кем все-таки Флот столкнулся у Крабьего мыса? Если бы там доблестный Флот не отступил, мы бы с вами не переживали нынешней жуткой ночи.

— Наплевать мне на стратегию и политику. Выбраться бы отсюда. Быстрее бы ночь пришла, — прошептала Даша.

— Слова истинной дочери Каннута, — без всякой иронии согласился доктор. — Уже начинает темнеть. И дым нам тоже на руку.

— Ну и хорошо. Я пока мальчикам воды принесу…

Изрезанное тело Мары засыпали сухой землей. Оставшиеся в живых сидели под забором, смотрели на невысокий холмик. Эле и Костяк забрались на крышу. Даша заволновалась, что ветхая крыша не выдержит, но вообще-то это уже не имело никакого значения.

— Нужно было в королевские латники идти, — прошептал сухопарый гончар. У него было повреждено плечо, и он сидел, неловко опираясь здоровой рукой. — Войско-то наше, по слухам, куда легче, чем горожане, отделалось. Сидели бы сейчас у реки, объясняли друг другу, каким удачным маневром от пиратов уклонились. Вот, демоны их задери, хорошо, что я так и не успел жениться.

— А я знал, что война будет, — многозначительно сказал Утбурд. — И жениться отказался, как ко мне девки ни клеились. И в войско я вербовался. Почти уговорил. Кольчуги нормальной на меня не нашлось.

Кто-то хихикнул. Даша тоже улыбнулась. Представить коротконогого Утбурда в королевской черно-белой воинской накидке и кольчуге было невозможно.

— А я своих успел отправить, — прошептал второй из прибившихся к «деловым» горожан — крепенький мужичок, державший на Старом Рыбном рынке палатку. Даша знала его еще по мирным временам, иногда покупала у него черноперку. Торговаться рыбник любил до последнего. Дрался он тоже неплохо. Вон — топорик у него черный от крови.

— Жена у меня упиралась, — продолжил рассказывать рыбник. — Говорит — торговля пострадает. Я ее с детьми в лодку силой посадил. Теперь у своего отца прячется. Как думаете, пираты по хуторам пойдут?

— Вряд ли, — сказал Дуллитл. — Они за командора резню устроили и в живых здесь никого не оставят. Только и о добыче они не забудут. Внутри Флота единства уже нет. Могут и между собой сцепиться.

— Пусть нам боги помогут, — вздохнул гончар. — Все из-за этого командора. Не мог он на своем диком севере подохнуть? Убийца дитячий.

— Мы их не выпустим, — прошептала Ресничка. — Все здесь полягут.

С крыши спрыгнула Эле:

— Между замком и Старым валом все горит. У нас тоже все разгорелось. Прости, друг, твоя мастерская уже завалилась.