Пожизненный найм

И тут Федя вспомнил то, что произошло несколько часов назад, перед началом торжественной церемонии. Его мозг, лихорадочно перебиравший воспоминания последнего месяца, наткнулся на образ девушки-архитектора со стройным телом, угадываемым под воздушным сиреневым платьем. И Федор вспомнил возбуждение, которое испытал в момент, когда смотрел на неё, и все те ужасные, низкие мысли, которые она спровоцировала своим видом. От бессильной злобы на самого себя он сморщился и непроизвольно зажал глаза ладонями, словно желая удалить, перестать видеть эту девушку, запечатлевшуюся в его голове. Как глупо, глупо, глупо! Как же он мог так расслабиться, так ошибиться?! Какая-то облезлая девка! И от того, что эта коза попалась ему на глаза, а он не смог сдержать своей похоти, вся его карьера, всё, ради чего он годами зубрил учебники и держал себя в черном теле, разбилось теперь на мелкие осколки, подобно горке тарелок, обрушившейся с фуршетного стола. Жалкий идиот, тупое ничтожество! Он настолько слаб, что оказался первым в многолетней истории компании, кто не смог выдержать месяц подготовки. Всего один месяц! Сорвался в последний день, буквально в последний час! Лучше бы его вообще никогда не выбирали подносителем даров. Лучше бы он так всю жизнь и был менеджером по работе с клиентами, раз на большее не способен!

И Федя со всей ясностью осознал свою дальнейшую судьбу. Завтра утром, когда он войдет в свой бывший кабинет (если его вообще пустят в здание корпорации), все замолчат и уставятся на него как на прокаженного. Он поздоровается, но ему, скорее всего, даже никто не ответит, все с напускным безразличием уткнутся в свои мониторы. А когда он, всем своим телом проламывая повисшую тяжелую тишину, подойдет к рабочему месту, то на мониторе будет беспощадно гореть красная надпись: «Доступ заблокирован. Обратитесь в отдел кадров». В смысле, заберите там свои документы и убирайтесь отсюда. Хотя, это обычная, стандартная процедура увольнения. С ним, скорее всего, будет что-то другое, ещё более унизительное. Его должны брезгливо вышвырнуть, как хозяин квартиры выбрасывает чужой использованный презерватив, найденный на диване на утро после вечеринки. И его не просто выкинут из «Танит-групп». Его резюме будет безнадежно испорчено и его уже никто никогда не примет на работу. Ему прийдется уехать из Москвы, потому что нечем будет платить за квартиру. Фактически, его вышвырнут из жизни. И всё из-за глупости, из-за одной минутной глупости, из-за подлой плоти, так не вовремя отозвавшейся на зов природы. А он то, дурак, шел с корзиной по живому коридору и мнил себя выше всех этих людей в корпоративной форме, грезил о бабах с подиумов. Выдумал, что он особенный, избранный. А на самом деле, он уже тогда был никем, младшая уборщица «Танит», и та птица поважнее. А он уже несколько часов как сам себе подписал приговор – навсегда остаться деревенским придурком, у которого нет ни денег, ни приличной должности, ни перспектив. «Жалкий, никчемный урод! А она – ведьма! Подлая ведьма!» – в отчаянии Федя повторял и повторял эту фразу в уме. Он твердо решил, что никуда, ни на какую бывшую работу завтра не пойдет – какой в этом смысл? Федя даже не заметил, как в зале появились люди, как там засуетились и засновали полицейские, МЧС-ники, врачи скорой помощи. К нему подошла женщина в синей куртке и с красным крестом на рукаве и о чем-то его спросила, но он не понял, чего она от него хочет. Она осмотрела его, проверила зрачки, померила пульс. Федя не противился. Потом она ещё что-то ему сказала, Федя машинально повиновался и медленно побрел прочь из концертного зала.

***

В первый момент, когда зал окутало дымом и люди испуганно зашевелились, Лия обнаружила, что потеряла редактора журнала Арх&Тех. Она принялась озираться по сторонам, потом негромко взволнованно окликнула его, но её голос заглушили женские крики.

Осознав, что она осталась одна среди толпы, Лия моментально сообразила, что нужно делать. Точнее говоря, она даже не сообразила, а почувствовала, что надо уходить прочь от опасного места как можно быстрее и как можно дальше.

Лия никогда не ходила на курсы самозащиты и выживания, не читала никаких пособий по поведению в зоне боевых действий. Даже в институте на обязательном курсе по «ОБЖ» она умудрялась, внимательно прослушав все лекции, не услышать ничего и, потом на зачёте, хлопая ресницами и предобморочно бледнея, она лепетала «это меня так пугает, что я не могу об этом думать».