Пожнешь бурю

– Не желаете ли обождать в конторе? Мистер Бэнкрофт появится через часок-другой. Пожалуй, разок можно нарушить правила, тем более если вы в самом деле сестра мистера Макэйлиса. – Он издал нервный смешок. – Не хочу оказывать этому джентльмену неуважение, нет, нет, ни за что!

Мереуин отрицательно покачала головой и слабо улыбнулась:

– Спасибо… Найду лучше гостиницу и уеду домой следующим, дилижансом.

– Нет, по-моему… мисс! – закричал он, когда девушка, подхватив чемоданчик, зашагала прочь. – Заходите и обождите!

– Поеду домой, – повторила она, и он взволнованно глядел, как она удаляется по узкой улочке, съежившись под усилившимся ветром.

– Неужто и правда сестра Макэйлиса? – пробормотал про себя привратник, тащась через двор в свою теплую каморку.

Гулко постукивая башмаками, Мереуин торопилась вниз по пустынной улице, молясь, чтобы успеть на следующий дилижанс, ибо теперь ясно видела, какой была дурочкой. Если б она только поняла свою глупость раньше, даже не доехав до Инверлохи!

– О Алекс, как же я виновата! – шептала девушка с полными слез глазами, ясно представляя себе суровое лицо брата. Внезапно она почувствовала жуткую тоску по нему и по Малькольму. Какая же она дура, глупая, жалкая идиотка! Почему бы не подождать, пока гнев уляжется, а потом сойти вниз и спокойно поговорить с Александром? В конце концов, прежде меж ними никогда не возникало серьезных разногласий, которые нельзя было бы разрешить в беседе, и брат всеми силами старался обращаться с ней мудро и терпеливо. А она его даже не выслушала!

«Это я во всем виновата, – грустно твердила себе Мереуин. – И заслуживаю хорошей порки за бегство и за беспокойство, причиненное братьям». И, возможно, тот ужасный гигант в замке Монтегю был прав, называя ее невоспитанной сумасбродкой!

– Ой!

– Эй, постойте-ка, что это значит?

Не обращая внимания ни на что вокруг и не отрывая глаз от булыжников под ногами, Мереуин врезалась в высокого худого мужчину, который неожиданно вывернул из-за угла и оказался прямо у нее на пути. Вина за случившееся лежала не только на ней – он слишком высокомерно задирал длинный нос и не успел вовремя заметить девушку. А теперь впился костлявыми пальцами, унизанными тяжелыми золотыми перстнями, ей в плечи и сердито встряхнул, отчего голова Мереуин запрокинулась, и мужчина взглянул ей в лицо.

Удивительная красота девушки немало поразила его: округлые, вспыхнувшие от смущения щеки, черные ресницы, обрамляющие темно-синюю бездну широко распахнутых раскосых глаз, полуоткрытые мягкие губы, маленькие белоснежные зубки. Шляпка от грубого рывка сбилась, и в неярком солнечном свете сами собой засияли выбившиеся из-под нее золотые локоны.

– Пожалуйста, простите меня, сэр, – пробормотала девушка, чей нежный голос с легким горским акцентом необычайно соответствовал ее утонченной красоте. – Я не видела, куда иду.

– Ерунда! Это я во всем виноват!

Она подняла глаза, удивленная внезапно произошедшей с ним переменой. Это был молодой, самоуверенный джентльмен, примерно ровесник Малькольма, с густыми черными бровями и длинными загнутыми усами, в весьма дорогой одежде. Однако Мереуин задалась вопросом, не принадлежит ли он к так называемому среднему классу. Как рассказывал ей Александр, к нему принадлежат люди слишком богатые, чтобы называться крестьянами, но, безусловно не титулованные и не высокородные, завоевывающие место в обществе исключительно благодаря нажитым деньгам.

В нем нет врожденного благородства, подумала Мереуин, настороженная грубостью речи, которую не смягчало даже тщательное произношение, и жестоким выражением лица, и прикинула, как бы он выглядел в другой, не столь дорогой одежде, свидетельствующей о полном благополучии. Глаза у него были карие, как у ее братьев, но маленькие и цепкие, и ей вдруг совсем не понравился зажегшийся в лих огонек.

– Еще раз простите, – пробормотала она и попыталась пройти, но он быстро шагнул вправо, преградив путь, а когда девушка попробовала обойти с другой стороны, повторил тот же маневр. Мереуин раздраженно взглянула на него, и он подумал, что ее лицо, оживившееся блеском глаз, стало еще красивее, чем ему сперва показалось.

– Не позволите ли пройти, сэр? – холодно проговорила Мереуин.

На тонких губах мужчины медленно расплывалась улыбка:

– Не собираюсь задерживать вас, мисс.

– Тогда всего хорошего, – ответила она и шмыгнула было мимо, но он снова заступил ей дорогу, расставив длинные тонкие ноги, уперев в узкие бедра руки со сверкающими золотыми перстнями, и улыбнулся сверху вниз довольно-таки противной улыбкой.

Мереуин слишком разозлилась, чтобы испугаться. Как смеет этот надутый придурок мешать ей, когда она торопится вернуться в гостиницу? Что за дурацкие игры?

– Будьте добры, – выдавила она сквозь зубы, решив остаться воспитанной девушкой.

– О, разумеется, – ответил он с ухмылкой, ощупывая глазами стройненькую фигурку и округлую грудь, явственно обрисованную плащом.