Познай себя… Шанс

– Саня? Там на поляне один урод живой валяется, увидишь его – с разбитой мордой. Волоки – ка его сюда. Да обыщи хорошенько, – Семён махнул рукой, куда идти.

Галя немного пришла в себя. Хоть её и покачивало, она кое-как оделась, натянула штаны, куртку. Подошла к Семёну:

– Что делать?

Тот с сомнением покачал головой, но сказал:

– Ладно. Иди, собери оружие этих козлов. Бери только Калаши с патронами, пистолеты и ножи. Сноси всё суда. Некогда нам здесь рассиживать. Надо отчаливать. Чувство, что не всё ещё кончилось, у меня осталось.

Галя, кивнув головой, потихоньку пошла собирать оружие.

Тем временем Сашка связал руки оглушённому солдату, привёл его в чувство, и пинками погнал к Семёну.

Они привязывали солдата к дереву, когда Андрей пригнал лошадей. Семен, бросив пленного, сказал Андрюхе:

– Блин, забыл совсем. Пробеги по убитым, проверь их. Но не стреляй! Ножом. Понял? И помоги Гале с трофеями.

Андрей, кивнув, побежал к Гале, доставая на ходу нож.

Когда они притащили оружие, Семён с Сашкой уже перегрузили с одной лошади на другую все тюки и привязывали Гулю к седлу. В сознание она не пришла. Пристроив трофейное оружие на вторую лошадь, они скорым шагом направились в лес.

Впереди шёл Семён, ведя на поводу коня с раненой Гулей. Рядом, держась за стремя, еле плелась Галя. Санёк вёл на поводу второго, груженого коня, сзади которого верёвкой был привязан пленный.

Замыкал колону Андрей, который нет-нет пинками придавал ускорение пленному солдату.

Вскоре они вышли к кроликовой поляне. Машу заметили издали. Она стояла в полный рост на сломанном дереве, всматриваясь в лес. Заметив их, на мгновение замерев, кинулась навстречу.

Добежав и увидев Семёна всего перемазанного кровью, ойкнула и встала.

– Да успокойся ты, – устало сказал Семён:

– Все живы. Я цел. Галька слегка контужена, и у Гули левая нога прострелена, без сознания она.

Караван встал. Маша метнулась к Гули. Осмотрев быстро ногу, прощупав её, она повернулась к Семёну:

– Кость перебита, надо резать, чистить.

Тот зло сплюнул:

– Так и думал!

А Маша уже крутила Галю, закинув ей голову, что-то делая с глазами. Потом сказала Семёну:

– Скорее ушиб головы, две шишки у неё здоровые. Не контузия, точно, и навряд ли даже есть сотрясение мозга.

Завтра – послезавтра будет как новая. Выспаться ей надо. Моральное истощение.

– Ну хоть одна хорошая новость. Давай Маша, командуй. Сейчас ты здесь за главного, – Семён вздохнул:

– Что делать? Говори. Но учти. Нам надо быстрее уходить отсюда.

Маша улыбнулась:

– У меня всё готово. И стол операционный, и кипяток, и инструмент весь дезинфицирован.

Андрюха восхищённо цокнул языком:

– Вот это у нас доктор! Раз-раз и диагноз готов, не то что на Земле, – «может это, а может и то… А лучше придите через неделю…»

Все засмеялись, а Семён вдруг задумался…

– Так. Планы меняются. О детях мы не подумали ведь. Мать в крови и без памяти, отец весь в крови. Хватит им уже на ужасы смотреть в таком возрасте.

Сашка! Бери Галю, детей и бегом на нашу стоянку у реки. В джунгли без нас не лезть! Понял?

Сашка кивнул уже на ходу.

– Маша, Андрей, помогите им, а я пока здесь с Гулей побуду. Десять минут вам на всё про всё! И чтоб духу вашего здесь не было… , – Семён устало сел прямо на землю.

Пленный тоже сидел на земле, зло косясь на всё происходящее. Семён заметил это и сказал:

– Подожди, козёл, вот разберёмся с делами, и с тобой поговорим. Ты у меня, падла, будешь соловьём петь. С такими как ты, я умею разговаривать, и ты это проверишь на себе, ушлёпок, – Семён нехорошо ухмыльнулся….

Вскоре прибежал Андрей, и они двинули в Машин лагерь-госпиталь. Операцию делали меньше часа.

Снотворного не было, Гулю просто привязали к импровизированному столу, который состоял из пяти связанных тонких стволов ели.

Пока Семён держал Гулину голову, разговаривая с ней, хоть она и была без сознания, а Маша делала операцию, Андрей выстрогал ножом деревянные лубки, что бы наложить на ногу вместо гипса.

После операции, Андрюха остался с Гулей, а Семён с Машей пошли к пленному. Маша знала арабский язык и письменность, а пленный по внешнему виду напоминал араба.

Подойдя к пленному, Семён с ходу двинул ногой по зубам солдата. Тот заверещал, выплюнув передние зубы вместе с кровью…

Маша присела на корточки, и глядя в глаза пленного спросила на арабском,

– На каких языках говоришь? Ты понимаешь меня? Тебе лучше отвечать. Если будешь молчать, я уйду, и ты будешь говорить с этим русским, – Маша кивнула на Семёна, который сидел на земле, играя ножом, крутя его в руке как фокусник.

– Он тебя будет допрашивать, и ты будешь ему говорить правду, но он не понимает арабский, поэтому всё равно будет тебя спрашивать одно и то же, – она засмеялась.

Пленный судорожно сглотнул и заговорил…

Говорил он долго, потом замолчал. Маша встала. Проходя мимо Семёна, сказала:

– Он всё рассказал. Я пошла к Гуле.

Семён кивнул, поднялся на ноги, крутанул нож ещё раз, и шагнул к пленному…

Была ночь. Они сидели у небольшого костерка. Гуля спала, Маша сделала ей укол, у неё было несколько шприцов и кой – какие лекарства.