Познакомлю со смертью

Наблюдая объятия и поцелуи Ларисы и подозреваемого, еле сдерживающий ярость Скворцов, проводив Кулакову до дома, несмотря на позднее время, кинулся звонить Киселеву. Павел ждал его звонка и около десяти часов вышел с телефоном на кухню, чтобы не будить спящую Настю. Сегодня его, как и Ларису, переполняло чувство счастья. Тяжелого разговора с бывшей женой, которого он так боялся и который мог окончательно поставить точку в их отношениях, не состоялось. Они так истосковались друг по другу, что говорили мало и по существу: они должны быть вместе, несмотря ни на что. Павел, естественно, не оставит работу, а Настя будет привыкать к незавидной доле жены работника правоохранительных органов.

— Ты сможешь? Выдержишь? — спрашивал Киселев жену, нежно проводя рукой по ее волосам.

— Смогу, — твердо ответила Настя. — Без тебя мне было еще тяжелее, чем с тобой. Лучше воспитывать себя, чем страдать и мучиться от невозможности быть рядом с любимым человеком.

Супруги решили завтра окончательно уладить все вопросы: Павел — поговорить с Линой, Настя — рассказать все сыну и матери и перевезти вещи в когда-то покинутое ею жилье. Через пару дней они пойдут в ЗАГС и подадут заявление, сделав вторую свадьбу не менее пышной, чем первая. Успокоенная, счастливая, Настя уснула на плече мужа, а Павел боролся со сном, ожидая звонка приятеля.

Утомленный и злой Скворцов кратко и жестко обрисовал обстановку.

— Паша, — сказал он, — ситуация выходит из-под контроля. Наша хваленая Ларочка втрескалась в убийцу и в любой момент может послать к чертям операцию и весь наш отдел. Полагаю, надо все рассказать Кравченко еще до того, как она придет.

Коллеги решили подъехать в управление на час раньше: они знали, что Алексей Степанович с раннего утра находится на рабочем месте, читая и анализируя материалы дел.

Глава 39

Кравченко удивился раннему визиту подчиненных, поудобнее устроился в своем любимом кресле, готовясь слушать. Взволнованный Скворцов подробно и эмоционально докладывал сложившуюся ситуацию, и лицо полковника изменялось на глазах: на нем появилось выражение удивления, боли и сострадания.

— Бедная девочка, — сказал он, выслушав рассказ Константина. — Ко всему прочему, теперь и ее спасать надо. Правду говорят, сердцу не прикажешь. Я уверен: сегодня Лариса будет убеждать нас в его невиновности, она не сможет долго таиться. Подумайте, ребята, пока ее нет, какие слова мы ей скажем, чтобы открыть глаза на этого человека.

— Еще раз напомнить ей факты, — твердо ответил Киселев. — Может быть, в любовном пылу она уже забыла о них?

— Уверяю тебя, она ничего не забыла, — полковник сжал кулаки. — И так же мучается, как и мы: как опровергнуть эти бесспорные доказательства его вины? Как найти в них трещинку? Девочка злится на нас, хотя понимает, что мы правы и нам не нужны эмоции, и в то же время ждет от нас помощи. Прошу вас, спрячьте свои злость и раздражение. Разве мы впервые видим, как полюбили недостойного человека? Уж вы-то наблюдали больше подобных случаев, чем кто-либо. И всегда старались помочь, если не было уже поздно. В нашем случае пока не поздно, — он хотел еще что-то добавить, но тут распахнулась дверь и вошла Кулакова.

По растерянным лицам коллег она сразу поняла, что разговор шел о ней, что Константин, несмотря на свое обещание, следил за ними и видел то, что не предназначалось для чужих глаз. Ларисе сразу стало легче: идя сюда, она не знала, с чего начать, а получилось так, что начало уже есть. С продолжением было попроще.

— Обсуждаете мои отношения с Кочетовым? — она подмигнула Скворцову. — Ты ведь и вчера за мной тенью ходил. Зато теперь Алексей Степанович в курсе и, наверное, знает, о чем я хочу сказать.

— Мы все знаем, — ответил Павел.

— И вы также знаете, что я хочу заявить не только о своей любви, но и о том, что не считаю его убийцей, — невозмутимо произнесла Лариса.

— А доказательства? — как можно мягче спросил Кравченко.

— Я ждала этого вопроса, — девушка в отчаянии сжала лицо ладонями. — Пока у меня их нет, но я вижу: он не убийца. Если бы вы слышали его, то согласились бы со мной. Он хочет помогать людям, а не отнимать у них жизнь, — она не хотела этого говорить, понимая, что таким наивным заявлением может вызвать улыбку у коллег, но никто из них и не думал улыбаться.

— Пока мы видим одно, — спокойно сказал Павел, — тебе понравился красивый и умный мужчина. Не просто понравился — ты его полюбила. И не только ты испытывала к нему подобные чувства. Федорова, Яницкая, Головко, Сегал, Ларцева — они не были оперативницами, но в их характере были и осторожность, и чутье — и тем не менее они тоже влюбились в него, да так, что ссудили его деньгами. Пойми, Лариса, никто из нас не думает обвинять тебя или смеяться над ситуацией. Мы хотим, чтобы ты сама разобралась, и поможем тебе.

— Обвинять меня? — Лариса с презрением посмотрела на Павла. — Ты будешь обвинять себя, когда упрячешь за решетку невиновного. А я сейчас стараюсь спасти этого человека. И помогать мне тоже не надо. Это я хочу сейчас помочь вам.