Познание России: цивилизационный анализ

Должное нельзя систематизировать и вербализовать в некоторой конечной совокупности текстов. В ментальном пространстве традиционной культуры существует определенная модель, вживаясь в которую носитель этой культуры может проговаривать какие-то фрагменты облика должного. А адекватный реципиент сопоставляет услышанное с моделью должного и в зависимости от силы переживаемой партисипации чувствует истину или фальшь сказанного.

Можно сказать, что должное оказывается смысловым ядром разворачивания универсума. Оно выступает как исходный пункт познания, описания и объяснения мира. Мир познается импульсом, исходящим от должного и через должное. Соответственно, подлинная жизнь человека это жизнь в должном. В рассуждениях, устремлениях, бесконечном праздноговорении о должном.

«Нет ничего более волнующего для нашего человека, чем, в меру своего понимания и способностей, рассуждать о мире и жизни вообще, об основных законах бытия, которые есть законы по преимуществу нравственные»75. Дискурс любого ориентированного на традицию человека либо полностью исчерпывается ценностными суждениями, либо суждения должного оказываются смысловой доминантой организующей все остальное. Это наблюдение имеет отношение не только к пожилым традиционалистам, но и к интеллигентской культурной традиции.

Отсюда особое, специфически русское явление — правдоискательство. С правдоискателями сталкивался каждый взрослый человек. Они многократно описаны в художественной литературе и публицистике. О них пишут богословы и философы. Правдоискательство — особая реакция на дистанцию между идеалом и реальностью. Сознание которое оказывается не в силах совладать с этой пропастью принимается за выстраивания многомерной субъективной реальности. Многообразные построения и рассуждения призваны создать пространство сопоставимое с реальным миром по своей мощи и законченности с тем, что бы замкнувшись в нем обрести хотя бы некоторый покой.

Итак, должное выступает в качестве нормативизованного идеала. Однако, дистанция между миром абсолютных умозрений и реальностью слишком очевидна для того, чтобы ее игнорировать. По мере врастания России в общеевропейский контекст, данное противоречие проявляется все более и более остро. В этой связи показательна мифология неких абсолютных, конечных и вечных ценностей как единственно возможных для русского человека ориентиров.

Идеологи традиции утверждают, что русский человек может жить, только ориентируясь на абсолютные, недостижимые, вечные ценности и идеалы. В мире относительных ценностей он задыхается, страдает и утрачивает смысл жизни. Здесь можно привести характерное высказывание К. Касьяновой: «Собственно, относительная ценность — она и не ценность вовсе, а так… ориентир: дорогу указывает, но сам по себе желания двигаться не вызывает»76. Соответственно, чрезмерная погруженность в мир сущего предоссудительна и, в конце концов, греховна.

Окунувшийся в мир сущего человек ускользает от власти должного а, стало быть, теряет свою душу. Сущее неизбежно расставляет иные смысловые и нравственные акценты. Жизнь в мире сущего размывает российское должное, лишает его актуальности. А потому, эталонный носитель традиционных ценностей живет нелепой, неустроенной жизнью. Быт его иррационален, дом запущен, в практическом плане он беспомощен. И все это свидетельствует о правильной ценностной ориентации.

Должное может быть определено как проекция социального абсолюта в плоскость аксиологических отношений. Переживание абсолюта как сущности трансцендентной задает трансцендентированный, минимально соотнесенный с «этим миром» облик должного. Должное — костяк автомодели отечественной культуры. Это тот образ в котором традиция желала бы представлять и самосозерцать себя. Сущее — подлинный, реальный лик традиционной культуры. Тот ее образ, который созерцает Создатель. До тех пор, пока идея должного имеет какую то власть над сознанием людей — русская традиция жива. Угасание должного означало бы смерть традиционной ментальности.

Сущее. При том, что с ценностной точки зрения категория должного является определяющей, сущее, как выраженная оппозиция должному не менее значимо. С точки зрения механизма культуры, сущее — столь же фундаментальная категория, ибо мир может быть осознан только в оппозиции должного/сущего. Если должное дано человеку в культуре, то сущее — в опыте. Сущее это та самая реальность в кото- рой живет традиционный человек.

Обращаясь к разработке понятия сущее, надо сказать, что оно принадлежит разным уровням языка — как к общеупотребимому лексическому слою так и к сфере профессиональной лексики. Напомним, что в общефилософской традиции ближайшее для нас определение сущего — «совокупность многообразных проявлений бытия»77, если понимать бытие как эмпирическую реальность.