Познавшие истину

Никита Сергеевич считал Семичастного своим ставленником и целиком доверял ему. Глуп был Хрущёв, потому и не видел, что страной он управлять не может. Однако это прекрасно понимали все члены Президиума ЦК КПСС, они и составили заговор против Хрущёва. Председатель КГБ Семичастный примкнул к нему. 12 октября 1964 года Хрущёв прилетел в Москву из Пицунды. Он поехал на заседание Президиума ЦК К КПСС, где его ожидал сюрприз – ему было предложено уйти в отставку. Он всех «достал» своей глупостью, так что почти все члены Президиума были единогласны. Только осторожный Анастас Микоян сказал несколько добрых слов в адрес Хрущёва.

Генеральным секретарём ЦК КПСС, а, следовательно, и главой государства стал Леонид Ильич Брежнев, в аппаратной борьбе он смог оттеснить Шелепина. Брежнев не доверял Семичастному, считая его слишком сильной фигурой, и в 1967 году сместил с поста Председателя КГБ, направив в Киев заместителем Председателя Совета министров Украинской ССР. На пост Председателя КГБ СССР был назначен Юрий Владимирович Андропов. Тот имел некоторые представления о разведке – с 1953 по 1957 года работал послом в Венгрии. Знал специфику агентурной работы, в годы войны готовил партизан для заброски в тыл на Карельском перешейке. Ну а если к этому прибавить большой ум и порядочность, то понятно, что с назначением Андропова на пост председателя КГБ СССР Брежнев не прогадал.

Комитет мог спокойно работать, одна беда, бывшие партаппаратчики которые пришли ещё с Серовым, за десять с лишним лет пересидев несколько председателей КГБ, стали считать себя опытными чекистами, и лезли в оперативные дела. Особенно много таких «спецов» окопалось в Инспекции при председателе КГБ СССР. Один из них, по фамилии Белозёров занялся имуществом Управления «С». Его заинтересовала дача Управления «С» в подмосковном посёлке Кратово. Генерал Абердин пытался доказать Белозёрову что дача управлению нужна для негласной встречи с агентурой.

– Вся ваша агентура Виталий Александрович за кордоном, – хмурил свой морщинистый лоб Белозёров. Он брил голову и морщины со лба, плавно переходили выше на череп, казалось, что это мозговые извилины проступают наружу.

– Нельзя так упрощённо трактовать деятельность нелегальной разведки Всеволод Андреевич, – усмехнулся Абердин, – мы не можем все узлы операций прорабатывать сидя в кабинетах на площади Дзержинского. Большинство наших контактов негласные, они проходят за стенами учреждения.

– Вот словно для вас Виталий Александрович слова из доклада Генерального секретаря КПСС Леонида Ильича Брежнева на двадцать третьем съезде партии, – улыбнулся Белозёров. Он перелистнул настольный календарь и стал читать: – Хотелось бы предостеречь работников министерств от попытки возрождения узковедомственного подхода к делу.

«Видать, я у тебя не первый, раз цитату из речи Брежнева на календаре записал, что б всегда под рукой была, – подумал Абердин. Он усмехнулся про себя: – Интересно, много у тебя таких цитаток, или одна на все случаи жизни, и ты всегда это лыко в строку суёшь?»

– Между тем Виталий Александрович, – продолжал Белозёров, – был опрошен персонал на даче вашего управления в Кратово, они пояснили, что за истёкшие пять месяцев на даче никто не проживал.

– Вы что же, заявились на дачу, сверкая корочками КГБ?! – вскинулся Абердин.

Дача управления «С» в Кратово была оформлена как гостевой дом института Моспроэктстройиндустрия. Через отдел кадров этого института были наняты супруги Ивановы. Муж Николай был дворником, а его жена Елена, экономкой и горничной. О том, что дача принадлежит КГБ, супруги Ивановы не догадывались.

– Вы меня Виталий Александрович за идиота-то не держите, – собрал в кучу морщины на черепе Белозёров, – сотрудники нашей инспекции посетили дачу под видом пожарного надзора. Провели разведбеседу с супругами Ивановыми, они ни о чём не догадались.

– И на том спасибо, – вздохнул Абердин.

– На основании рапорта моих сотрудников, я сделал заключение, что дача в Кратово вам особо и не нужна, – продолжал Белозёров, – на балансе первого и второго главных управлений в Московской области числится порядка пятнадцати дач. Можно свести этот дачный фонд в единую систему. Первое и второе управления будут пользоваться дачами по мере необходимости. От лишних дач мы избавимся. Нужно работать по-новому товарищ Абердин, именно этому нас учит партия!

«Тяжело спорить с дураками, особенно если не изучал материалы съездов коммунистической партии, – вздыхал про себя Абердин, шагая по коридорам здания. Он вдруг остановился: – А почему я собственно должен с ним спорить?! С аппаратчиком должен разговаривать только аппаратчик».