Позолоченное великолепие

Изабелла немедленно отправила лакея к врачу, а сама первой взбежала наверх по лестнице и вошла в спальню приготовить постель. Томас осторожно опустил Сару, та простонала в горячке, когда Изабелла сняла с нее пальто и накрыла одеялом. Домоправительница и две служанки пришли на помощь, одна несла медный кувшин с горячей водой, вторая — таз. Оставив их ухаживать за Сарой, Изабелла проводила Томаса до лестничной площадки. Уже второй раз за этот день он на себе ощутил взгляд, полный огромной благодарности.

— Томас, ты нашел мою сестру. Я вечно останусь у тебя в долгу.

В порыве чувств она легко поцеловала его в губы. Оба испытали неожиданный чарующий миг. Изабелла повернулась и поспешила к Саре.

Томас уже стоял у выхода, как услышал, что его тихо зовут по имени. Он оглянулся через плечо, обернулся и улыбнулся. Со стороны кухни вышла Элизабет Дейвис, собираясь подняться наверх. Она несла на подносе стакан с ячменным напитком и небольшую чашку с дымящимся мясным бульоном. На девочке было аккуратное синее платье, ей нашли домашний чепец и фартук, который оказался великоватым, на ее светящееся от гордости личико было приятно смотреть.

— Это мое первое задание. Маме подыщут очки, она станет прислуживать только домоправительнице, а это значит, что ей будет легче, чем обычной служанке вроде меня.

— Ты быстро освоилась на новом месте.

— Миссис Тренч лишь прочитала ваше письмо и все тут же решила.

— Тогда не бездельничай. Я хочу, чтобы ты доказала, что я не напрасно прислал тебя сюда вместе с матерью.

Элизабет радостно кивнула и пошла дальше.

— Мистер Чиппендейл, я никогда не подведу вас. Никогда, никогда.

Томас кивнул, почувствовав приятное удивление, и вышел из дома. Элизабет осторожно несла поднос, чтобы не пролить ни капли бульона, и стала подниматься по лестнице, думая, что мистер Чиппендейл всегда останется для нее героем. Подобно святому Георгию он ради нее убил дракона нищеты и голода, будто она была принцессой, обитавшей в башне. Он избавил ее от безотрадного будущего, о котором было страшно подумать. Наивная, восхищенная Элизабет Дейвис полюбила своего рыцаря на белом коне.

Несколько недель Сара находилась на грани жизни и смерти. Изабелла все время ухаживала за ней и кормила самой лучшей едой. Силы Сары постепенно восстановились до такой степени, что она на короткое время могла встать с постели, а если чувствовала слабость, то лежала у окна спальни на раскладушке. Изабелла немедленно сообщила матери, что Сара находится у нее и очень серьезно больна. Августа приехала в Лондон и поселилась рядом у знакомых. Сначала Августа печалилась, но как только Сара поправилась и узнала ее, мать начала изливать больной все свое недовольство, врач запретил ей навещать дочь. После этого мать обиделась и вернулась в Бат, не догадываясь, что оставила младшую дочь в шоке не только по этой причине. Сначала Сара узнала мать лишь по голосу. Августа стала не только непомерно тучной, все ее лицо обезобразилось от ртутных румян, которыми та пользовалась много лет, ее веки были постоянно опухшими, а потерянные зубы заменили полным комплектом фарфоровых, как-то нелепо блестевших, когда она раскрывала пунцового цвета губы. Что же до волос, то Августа всегда носила самые модные парики и никто не догадывался, что ее череп почти лишился растительности из-за краски, которой она пользовалась в молодости. Ее постигла та же судьба, что и многих женщин и мужчин, которые красоты ради накрашивали лица, не прислушиваясь к советам врачей, предостерегавших, что пользоваться косметикой все равно что приобрести законное свидетельство о смерти. Сара, чья кожа пострадала от грима и шальной жизни, с прежней враждебностью смотрела на сестру, завидуя ее безупречному цвету лица. Изабелла пользовалась лишь губной помадой, пудрой и черной краской для ресниц из ламповой сажи, чтобы подчеркнуть свою естественную красоту. У Сары еще не было сил держать зеркало в руках. Она попросила Изабеллу принести ей зеркало и подержать его перед ней. Поскольку Сара стала ворчливой и вспыльчивой, если ее злили, Изабелла сделала так, как она просила. Сара простонала, увидев свои впавшие глаза, безжизненное лицо, белое, как подушки, на которых она лежала.

— Я стала уродливой старухой. Пугалом, охраняющим поле от птиц. Почему Том не дал мне умереть? Почему вам надо было вмешиваться и возвращать меня в этот мир?

Изабелла отложила зеркало с ручкой в сторону.

— Скоро ты станешь совсем другой. Ты еще не выздоровела.

— Скажи на милость, как я стану другой, если левая сторона моего лица изрыта оспами после той эпидемии, которая изменила всю мою жизнь еще до приезда в Лондон.