Позолоченное великолепие

— Но ведь она уже шесть лет как умерла. Вы хотите сказать, что с тех пор ее вещи лежат в ящиках и шкафах?

— Да, мадам.

Домоправительница поспешила уйти, унося белье из кружев и мягкого батиста.

Наученная опытом, Эми ничего не сказала и продолжила бы заниматься прежним делом, если бы не услышала задумчивый голос Изабеллы.

— Это белье ведь не пожелтело оттого, что долго хранилось, правда?

Эми привыкла говорить откровенно и не собиралась ходить вокруг да около, она же ответила:

— Я бы сказала, что это белье стирали совсем недавно.

— Как давно?

— Несколько дней назад. Я легко узнаю недавно выстиранную одежду.

Лицо Изабеллы выражало удивление.

— Как это странно!

— Отнюдь нет. В большом доме часто отдают распоряжения, которые потом забывают отменить. Похоже, никто не напомнил прачке, что больше не следует стирать одежду миссис Тренч. Если бы мистер Тренч не женился еще раз и не распорядился приготовить эти комнаты для вас, это белье продолжали бы стирать, гладить и хранить от моли.

Изабелле хотелось верить, будто дело обстоит именно так, но было трудно поверить, что такая женщина, как миссис Финли, забыла отменить подобное распоряжение. Домоправительница страшно смутилась, когда ей указали на ее упущение. Изабелла поежилась и выпрямила плечи. Было жутковато так резко убрать вещи предшественницы, непонятным образом державшей дом в своей власти до сего дня.

Когда Изабелла искупалась и надела полосатое шелковое платье, она снова прочитала письмо от матери, которое ждало ее. Как и прежде, в нем содержались тирады против Натаниела. Августа рассчитывала, что после заключения брачного договора сможет радостно заняться покупками, но обнаружила, что тот составлен таким образом, что за один раз ей удастся снять лишь скромную сумму, а накопление долгов приведет к тому, что она больше не получит никаких денег. Даже лондонский дом утратит привлекательность, если не будет щедрого притока денег для покупок и нельзя будет содержать его в состоянии, которое диктуется ее положением в обществе. То, что Августе пришлось вернуться в старый дом в Бате, привело к разочарованию и хандре даже после выплаты долгов. Августа недооценила Натаниела. Он был не дурак. Августа не разглядела, что его осторожность является ее спасением, иначе она бы до истечения года снова оказалась в затруднительном положении. Изабелла сложила письмо, радуясь тому, что матери обеспечено спокойное будущее, но без мотовства, а это хорошо. Что же касается Сары, то сообщения, поступавшие к Натаниелу из института благородных девиц в Дорсете, говорили о том, что та никоим образом не подчинилась тамошней дисциплине и с каждым днем становилась все буйней, что приводило Изабеллу в отчаяние. Натаниел никогда не позволит Саре покинуть это заведение, пока не получит от директрисы отчет о ее хорошем поведении. Минул лишь год с тех пор, как ее туда отправили, и Изабелле казалось, что Сара напоминает свободную птицу, посаженную в клетку. Матери судьба Сары была безразлична, но Изабелла тревожилась за нее. Ей хотелось, чтобы Натаниел позволил сестре навестить ее, но муж даже слышать не желал об этом. То обстоятельство, что на письма Изабеллы Саре не поступало никакого ответа, еще больше тревожило ее.

Пробили часы. До подачи ужина оставалось четверть часа. По пути в небольшую столовую Изабелла решила немного осмотреть дом. Повсюду горели свечи, в каждой комнате, в которую она заглядывала или через которую проходила, горел камин, снова возвращая дом к жизни. Открыв одну дверь, Изабелла оказалась в длинной галерее, где можно было прогуляться, особенно дамам, если стояла скверная погода, к тому же здесь было прекрасное место, где могли играть дети. Пока она шла вдоль галереи, любуясь сценами сотворения мира на алебастре и на куполообразном потолке, она затосковала по дню, когда сможет дать собственным детям затаившуюся в сердце любовь. Она могла вытерпеть многое ради того, чтобы забеременеть. Иногда лишь это страстное желание давало ей силы духа и храбрость.

Изабелла вышла из длинной галереи через дальнюю дверь и, миновав другие комнаты и еще одну лестницу, оказалась в той части дома, где Натаниел должен был ждать ее. Она снова почувствовала запах плесени, здесь он слышался даже сильней, чем в большом вестибюле. Она остановилась, пытаясь определить, с какой стороны он идет. Запах привел ее к паре двойных дверей высотой до самого потолка с красивой резьбой.