Позолоченное великолепие

Для собственной защиты он носил на ремне дубинку, когда ночью выходил на улицу. По части преступлений его район был не хуже любого другого. Даже в более открытых частях города грабежи и насилие подстерегали на каждом шагу, разбойники останавливали дилижансы на Пэл-Мэле[7], грабили экипажи на Стрэнде[8]. Кругом творилось беззаконие.

Он пробыл в Лондоне уже почти год, когда одним теплым майским вечером, завершив работу, перешел на другую сторону реки и направился к Воксхоллу. В таких случаях он всегда наряжался в лучшую одежду. Томас любил носить темно-синее пальто из бархата, бриджи до колен вместе с рубинового цвета камзолом, новую треуголку и ботинки с пряжками. Он не выносил париков и не скрывал черные ненапудренные волосы, завязанные свежей лентой на затылке. Независимо от возраста, женщины все время поглядывали на него, но больше всего в те дни, когда он принаряжался во все лучшее и шел куда-нибудь развлечься.

Воксхолл занимал более двенадцати акров, посреди его деревьев и клумб, гротов, огражденных решетками дорожек, украшенных арок имелось множество заведений, где можно было повеселиться и поесть. Некоторые из них находились под открытым небом, другие располагались под крышами миниатюрных дворцов, сельского вида коттеджей или других замысловатых зданий. Кругом все освещали фонари, выкрашенные в цвета радуги, часто устраивались фейерверки, всегда с одной или другой стороны плыли звуки музыки. Одним из главных мест для развлечений стала огромная крытая ротонда, где сотни пар могли слушать концерты или танцевать, причем из соседних галерей зрители хорошо видели все, что происходило на сцене. В Воксхолле всегда было полно народу, здесь смешались все слои общества — принцы голубых кровей приводили с собой множество гостей, менее знаменитые люди получали дополнительное удовольствие, разглядывая все, что было достойно внимания. Это в Воксхолле Томас встретился с Сарой.

Сначала он не узнал ее. Его внимание привлекло изумительное существо с белой грудью, чуть прикрытой лифом, и в огромной шляпе такого изумрудно-зеленого цвета, как

ее живые глаза. Вдруг он услышал ее смех и на мгновение мысленно вернулся в библиотеку Ностелла, тут же воскресла его неприязнь к ней, от которой у него мурашки по телу пробежали. Сара находилась в компании двадцати мужчин и женщин в кричащей одежде, в броских украшениях. Все они казались поразительной толпой, сидевшей на террасе за длинным столом в заведении с минаретами.

Томас поднялся по ступеням террасы, желая убедиться, нет ли Изабеллы рядом с сестрой, но не удивился, не обнаружив ее. Снедаемый невольным любопытством, он сел за столик в тенистом углублении и заказал бокал вина. Минуло без малого пять лет с тех пор, как он бежал от Сары с такой позорной поспешностью. Он рассматривал ее со своего удачно выбранного места. Она сидела прямо под светом крашеных фонарей, на нее падал свет от свеч, стоявших на столе, слабо напоминая ему обстановку, которую он уже точно не мог вспомнить. Он заметил, что время и подчеркнуло, и обезобразило ее красоту. Девичий румянец исчез, прекрасные черты лица обрели чарующую женственность и являли само совершенство, не нуждавшееся в румянах и пудре, длинные ресницы могли обойтись без густого слоя сажи и масла, соблазнительные капризные губы были хороши без алой помады. Должно быть, Сара обрела ту веселую жизнь, к которой стремилась в тот вечер на ярмарке, но она, видно, не проходила бесследно, ибо в ее поведении чувствовалась твердость, не похожая на безжалостность ранней юности.

Сразу было видно, что она безумно влюблена в парня, сидевшего рядом с ней. Он был красив, словно Аполлон, и в свою очередь казался зачарованным ею. Он пил с ней вино из одного бокала, гладил лицо Сары согнутым пальцем, не отрывал от нее глаз, время от времени тыкался ей в ухо и шептал что-то, после чего она либо весело смеялась, либо игриво отталкивала его, будто его прелестное озорство заслуживало упрека. Они оба вели себя крайне нарочито, как и остальные члены этой бурной компании. Тут Томас догадался, кто эти люди. Актеры! Актеры и актрисы! Он узнал их по повадкам. В Йорке он видел довольно много пьес, которые показывали странствующие труппы актеров, и уже мог узнать этих людей, когда они были не на сцене. Когда этот народ считал, что за ним никто не наблюдает, то вел себя подобно самым обычным и серым людям, но как только догадывался, что оказался в центре внимания, то оживал, словно куклы, которых дергают за веревочки. Актеры смеялись, разговаривали, жестикулировали и выставляли себя в чуть неестественном свете, точно их выхватил невидимый свет рампы. Сара, ее Аполлон, все остальные хорошо знали, что на этой террасе являют собой ослепительную группу людей, к которой со всех сторон устремляются взгляды. Они не случайно выбрали места за наиболее освещенным столом. Томас подал знак официанту.

— В каком театре эти актеры и актрисы дают представления? — тихо поинтересовался он.