Позолоченный век

Если бы публика и успела забыть Лору и ее преступление, газеты, за несколько дней до процесса начавшие кричать о нем, напомнили бы все подробности убийства. Но публика не забыла. Убийца - женщина, да еще молодая и красивая, занимавшая видное положение в Вашингтоне и убившая человека с таким поразительным хладнокровием, - все обстоятельства как нарочно подобрались, чтобы случай этот запомнился прочно, хотя за это время еще чуть ли не триста шестьдесят пять убийств одно за другим нарушали однообразие и скуку столичной жизни.

К тому же время от времени газеты сообщали читателям что-нибудь новенькое о прекрасной пленнице, томящейся в заключении, - о бедной жертве медлительности правосудия; проходил месяц за месяцем, и, вполне естественно, ужас содеянного отчасти изгладился из памяти, а в героине стали находить даже что-то трогательное. Возможно, защитники на это и рассчитывали. Возможно, по их-то совету Лора и стала интересоваться злосчастными преступницами, своими товарками по заточению, и, не жалея денег, помогала нуждающимся. Газеты незамедлительно сообщили об этом читателям, - такие сообщения показывали Лору в выгодном свете и вызывали к ней симпатии.

Зал суда был переполнен задолго до появления судей, адвокатов и обвиняемой. Для иных людей нет большего наслаждения, чем любоваться медленной пыткой, которой терзается подсудимый, если ему грозит смертный приговор, - со столь изысканным удовольствием сравнится только зрелище смертной казни. Где еще во всем блеске проявляется человеческая изобретательность, ум и энергия, как не на крупном уголовном процессе, в выступлениях искусных юристов? Где еще можно любоваться подобной изворотливостью и проницательностью, подобной ловкостью и красноречием?

В суде над убийцей есть все, что нужно, чтобы пощекотать нервы публике. Возможность роковой развязки придает особую значительность каждому слову и каждому взгляду. Стараясь ничего не упустить, зрители пожирают глазами каменные лица присяжных, воинственного прокурора и преисполненного энергии защитника, бесстрастного судью, снедаемого тревогой подсудимого. Жадно ловят они каждое слово в ожесточенных спорах юристов о толковании закона, тщательно взвешенные решения судьи, жадно следят за поединком между юристами и свидетелями. Сочувствие толпы непрестанно колеблется, следуя всем оттенкам благоприятных или неблагоприятных свидетельских показаний; затаив дыхание выслушивает она напутствие судьи присяжным. Она быстро проникается враждебностью или, напротив, симпатией к обвиняемому и столь же быстро отдает предпочтение прокурору или защитнику. Ее приводит в восторг смышленый свидетель, неожиданным ответом опрокидывающий все хитросплетения неугодного ей юриста. Нигде так не радуются шутке, даже самой убогой, нигде не награждают остряка столь бурным одобрением, как на процессе об убийстве.

По ту сторону барьера молодые адвокаты и привилегированные завсегдатаи уже заполнили все места, свободны только стулья, отведенные за столом для тех, кто причастен к делу. По другую сторону, в зале, яблоку негде упасть люди сидят на подоконниках, стоят в проходах. Дышать уже нечем. Такая духота бывает только в суде: воздух точно отравлен всеми мыслимыми на земле преступлениями, которые год за годом входили сюда в образе неисчислимых преступников и преступниц.

Возникает некоторое оживление, когда появляется прокурор с двумя помощниками, проходит к столу и раскладывает перед собою бумаги. Чуть погодя снова оживление - входит защита: мистер Брэм и его помощники мистер Квигл и мистер О'Киф.

Всем, кто присутствует в зале суда, известен мистер Брэм, прославленный адвокат по уголовным делам, и, проходя к своему месту и раскланиваясь с приятелями-юристами, он сознает, что на него направлены все взгляды. Он высок, худощав, у него широкие плечи и большая голова, вьющиеся каштановые волосы падают сзади на воротник; у мистера Брэма привычка встряхивать ими, - принято думать, что так встряхивает гривой лев. Мистер Брэм чисто выбрит, у него крупный рот и небольшие темные, слишком близко посаженные глаза. На нем безупречный коричневый сюртук с розовым бутоном в петлице и светлые панталоны. На груди сверкает бриллиант, а когда адвокат садится на свое место и снимает перчатки, все видят на левой, очень белой руке массивный перстень с печаткой. Усевшись, мистер Брэм неторопливо обводит взглядом зал, говорит что-то одному из своих помощников, достает из кармана ножик с рукояткой из слоновой кости и, медленно покачиваясь на стуле, начинает подрезать ногти.