Позор семьи

Татьяна Королева Позор семьи

Среда. 11:30

Мне никогда не стать настоящим позором семьи.

Грустно, конечно, что после стольких лет, проведенных в респектабельном Британском университете, я все еще говорю по-английски с удручающим русским акцентом, питаюсь фаст-фудом, вешу как две фотомодели, страдающие крайней формой анорексии, ношу одежду «винтаж» из-за врожденной неспособности отличить сумку «Биркин» от любой другой, в моей «бальной книжечке» нет ни одного известного плейбоя, и моя фотография вряд ли украсит колонку светской хроники, даже если в нее попадет.

Хотя для «настоящего позора семьи» все это слишком жидковато.

НО! Даже если бы я отощала до 40 кг, накачала губешки силиконом, в одиночку вынюхала весь кокаин, ввезенный албанской мафией в провинциальный английский Лидс, сошлась с арабским шейхом и в итоге попала в полицейский участок, обернутая поясом шахида, — мне все равно не стать настоящим «позором семьи».

Потому что достойным «позором семьи» может быть только СЫН!

А я дочь. Увы.

Максимальный ущерб, который способно нанести семейству такое никчемное создание, как дочь, — это выйти замуж за «полного негодяя».

Я убрала пальцы с клавиатуры, потерла запястье и глубоко задумалась. Конечно, когда отец упоминает «полного негодяя», речь не идет о человеке с избыточным весом. Может, этот «полный негодяй» на самом деле — худой, образованный, интеллектуальный и даже носит круглые очки? Тогда плохи мои дела, потому что Vik — мой самый-самый близкий человек — как раз соответствует описанию по формальным признакам…

С того дождливого дня, когда папа увез меня домой — в такой же скучный и провинциальный город, как Лидс, только на родине, a Vik остался за Ла-Маншем, между нами естественным образом протянулась прозрачная паутинка глобальной сети. Я стараюсь писать милому каждую свободную минуту — хорошим литературным слогом, разумно и информативно. Как-никак Vik с преподавательской кафедры внушает безнадежным, вроде меня, основы финансового анализа! И главная проблема, с которой я столкнулась в эпистолярном жанре, — даже не скудный словарный запас, а полное отсутствие в моей жизни ярких, значительных событий.

Да и откуда им взяться — изо дня в день я тупею в агентстве наружной рекламы «Магнификант» по той прозаической причине, что его хозяин — господин Чигарский — много лет приятельствует с моим одиозным папашей. Маюсь от тоски душевной — вот как сейчас — на митинге, которые здесь по старинке именуют «пятиминутками» независимо от продолжительности. Я вздохнула — тяжело или романтически, — но, во всяком случае, достаточно громко, чтобы привлечь внимание шефа.

— Давай, Ника, не скромничай — выскажись! — поощрил меня взмах руководящей длани.

Суть совещания я успешно пропустила мимо ушей, слагая очередную эпистолу для Vik’a, и теперь неопределенно промямлила:

— А мне нравится…. — Любой шеф любит, когда персонал одобряет его идеи!

— Мне тоже! — лояльно подхватила сухопарая мадам, ответственная за корпоративных клиентов, и продекламировала выборный слоган местного депутата: «Не будь лохом — голосуй за Блока!»

— Взялись инкриминировать нам этого «лоха»! Литературное слово! — наперебой возмущались коллеги, — Огляделись бы вокруг — мат на мате! На центральной площади висит спокойно плакат «СУКА-ЛЮБОВЬ», по три метра каждая буква, и всех устраивает!

— Альмодовара фильм рекламируют… — брезгливо скривился начальник производственного отдела. Единственный мужик, не считая охраны, в здешней богадельне, у него даже есть какое-то инженерное образование, и ведет себя он нагло.

Тоже мне большой эстет! Не знает, кто «Суку-любовь» снял! Я поправила:

— Режиссер фильма — Иньяриту Алехандро Гонсалес…