Позорная грамота

Рита остановилась у следующей двери, последней на нашем пути, и отворила ее.

– Александра Александровна, к вам журналист, – доложила секретарша и, якобы придерживая дверь, предприняла новую попытку соблазнения бюстом.

– Мне кажется, где-то звонит телефон… – сообщил я, напряженно вглядываясь и вслушиваясь куда-то в даль коридора.

– Рита! – взревел бизон в кабинете. – Ответь на звонок.

– Ц-цы… – Рита недовольно цыкнула, освободила дверной проем и быстро скрылась за поворотом.

Глава 2

Из открытой двери как-то странно пахло, и я специально принюхался: к изысканному аромату дорогих духов явственно примешивался водочный перегар.

«Надеюсь, что мне это просто кажется», – мысленно успокоил я себя и беспрепятственно прошел в довольно-таки просторный кабинет.

Оказавшись внутри, я вежливо поздоровался с его обитательницей:

– Добрый день.

– Минутку! – гаркнула та, даже не удостоив меня взглядом.

«Ну что ж, минутку так минутку, будет время оглядеться», – решил я.

И сразу же ощутил рябь в глазах, разглядывая интерьер: стена за спиной хозяйки кабинета была сплошь увешана фотографиями с различных помпезных церемоний, мероприятий и простых застолий. На каждой из них легко угадывалась одна и та же шарообразная фигура с короткими ногами и руками и крупной головой – это и была Александра Александровна Липа. Вот она в зале заседаний городской администрации ютится под мышкой у долговязого военного, вся грудь которого до пупка увешана медалями и значками. Вот пытается обнять за необъятную талию председателя городской думы, но, похоже, не дотягивается даже до копчика. А вот она со всем общественным советом города – батюшкой, архитектором, главврачом, другими почетными и заслуженными гражданами: работниками культуры, представителями общественных организаций, движений, комитетов и черт знает с кем еще – поздравляет нового главу города с вступлением в должность.

Две фотографии, по всей вероятности, ей нравились больше остальных, потому что они висели на самом видном месте – прямо у нее над головой. На первой она в белоснежном платье позировала на школьной линейке, похоже, во время празднования начала учебного года, держа за ручки двух сопливых первоклашек. На другой, в этом же белоснежном платье, вальсировала в банкетном зале ресторана «Парус», уткнувшись носом в пупок усатому великану в белом морском мундире.

Там было еще очень много разных фотографий, запечатлевших Александру Александровну то на рыбалке, с огромной рыбиной, висящей на изогнувшемся удилище, то на охоте, с трофеями в вытянутых в стороны руках – невинно убиенными куропатками да кроликами, то на восхождении на пик Мыс-тау, то на прогулочном катере посреди моря, то в туристической поездке… – очень уж она любила активный отдых и путешествия, – но на каждой из фотографий эта фотогеничная особа непременно находилась рядом с какой-нибудь важной персоной. И что примечательно, фотографии были развешаны только за ее спиной – мол, смотрите, сравнивайте с живым прототипом в кресле, трепещите и завидуйте.

Я еще раз беглым взглядом окинул все фотографии, пестрым ковром скрывающие стену, и убедился: на каждой из них без исключения, будто жирным пятном, проступало круглое, масленое лицо Александры Александровны, лучащееся безграничным счастьем. От ее самодовольства у меня закружилась голова, но смотреть в этой камере обскура было больше некуда: либо на живой оригинал в кресле, либо на множество его фотокопий на стене. Последних с меня было достаточно, и я огляделся вокруг себя.

Хозяйка кабинета была полностью поглощена работой. Она что-то писала, старательно, как школьница, выводя каждую букву. Сидела она в громоздком кресле на колесиках, обтянутом настоящим черным кожзаменителем. Посетителю же предлагалось балансировать на лоснящемся офисном стуле с тоненькими, погнутыми ножками, вдобавок, по-моему, подпиленными. Однако в самом углу, прямо под окном-форточкой, стояло вполне удобное с виду кресло. Я вальяжно устроился в нем, закинув ногу на ногу и подперев подбородок ладонью. Липа не возражала, поскольку никак на это не отреагировала.

Из раскрытого прямоугольного окошка у меня над головой, откуда-то со стороны гаражей, как звон китайского колокольчика на ветру, доносились еле слышные женские визгливые выкрики:

– …ах ты, пьянь… С утра уже нажрался… Днями пропадает в гараже… Машина, видите ли, у него сломалась… Год уже ремонтирует, а дома кран починить не может… А ну, марш домой…

Я перестал прислушиваться к семейной мелодраме и воззрился на своего нового клиента. Первое впечатление о человеке обычно самое точное. Редко когда оно оказывается ошибочным. При визуальном контакте в голове включаются все эти непостижимые зеркальные нейроны, а их обмануть практически невозможно. По пластике, манерам, ужимкам, мимике и физиогномическим особенностям в сознании складывается объемный образ собеседника, получается как бы его модель. По мере изучения этот образ дополняется характерными деталями до полноты, вызывая либо чувство симпатии, либо – неприязни… вот как у меня сейчас.