Позорная история Америки. «Грязное белье» США

Так и сталось. Правда, 60 или 70 воинов, в том числе и «герцог», сумели прорваться через кольцо и уйти, но все дальнейшее было агонией. Не зная, где укрыться, большая часть ушедших вскоре предпочла сдаться на милость победителей, явившись в приграничный городок Хартфорд и сдав оружие. Их не убили, поступив разумнее: самых крепких разобрали в «домашние слуги», а прочих, включая большинство женщин и детей, — всего две-три сотни, выжившие из народа, недавно еще насчитывавшего 4000 душ, — раздали союзникам, могиканам и наррангасетам, взяв с них клятву «перестать быть пекотами». С самыми упрямыми покончил в ходе завершающего рейда Джон Мэйсон, к концу июля зачистив бывшую страну пекотов от пекотского духа, стерев с лица земли все постройки, украшенные тотемами убитого племени. А 5 августа 1637 года в Бостон были торжественно доставлены и вручены городскому совету скальпы Сассакуса, его брата, еще пяти пекотских сашемов и двух десятков последних воинов, убитых «нейтральными» мохавками, посулившими им убежище, но вместо того решившими сделать белым сюрприз. На свободе остался только один военный вождь, Мономотто, мохавкам не поверивший, но о нем с тех пор никто ничего не слышал. И не стало пекотов, совсем не стало: подаренные могиканам и наррангасетам сделались могиканами и наррангасетами, взятые в Бостон вскоре умерли, ибо не умели жить в неволе, а забракованных продали в рабство на Антилы, откуда не вернулся ни один.

Справедливости ради следует сказать, что колонисты, когда первый угар прошел, начали искать оправдания своим действиям. Никто их ни в чем, конечно, не упрекал, и никто не считал истребление «диких язычников» каким-то преступным деянием, но по мемуарам того же Мэйсона ясно видно: что-то в душах все-таки шевелилось. В связи с чем и старались объяснить самим себе и потомству, что осуществляли всего лишь «справедливое возмездие» за «зверскую жестокость» пекотов, за убийства «невинных фермеров», дополняя тем политически оправданным соображением, что-де, не поступи они так, пекоты рано или поздно заключили бы союз с наррангасетами, которые впоследствии перестали быть друзьями. Но эти доводы вряд ли можно принять: пекоты, конечно, были жестоки, но и сами колонисты им в этом смысле не уступали, а о враждебности наррангасетов никто еще и подумать не мог, они, напротив, были верными союзниками Бостона. Да и фермеры фронтира, если уж на то пошло, пострадали не с хухры-мухры, а в итоге совершенно ничем не спровоцированных действий экспедиции Эндикотта. Впрочем, это уже не так важно. Важно, что «пекотская война», хотя и кончилась тотальной победой, многое в жизни колоний изменила. Окрестные племена, — вне зависимости от того, как они относились к пекотам, — сделали выводы; прежнее дружелюбие сменилось настороженностью, если не враждебностью, и вскоре стало ясно, что порознь колониям в случае чего не устоять. А потому, после долгих и сложных переговоров, начавшихся сразу после войны, собравшись в 1643-м в Бостоне, делегаты Плимута, Нью-Хейвена, Массачусетса и Коннектикута, не запрашивая Лондон (королю и парламенту было не до того), подписали Акт о создании Конфедерации Новой Англии — первой ласточки грядущей самостоятельной государственности.

Глава 15 Время Роозевелтов

Да не удивит вас, дорогие друзья, что мы сворачиваем на боковую тропинку. Она, во-первых, идет параллельно нашей с вами дороге, во-вторых, все равно вольется в нее, а в-третьих (оно же и главное), англосаксы англосаксами, а от того факта, что Рузвельты с Вандербильдами по-прежнему рулят, то открыто, то из-за кулис, при всем желании, никуда не денешься…

Возмутитель спокойствия