Позови ее по имени

– Ты куда все подевал?! – возмущенно воскликнул он вчера вечером, обнаружив кардинальные переделки. – Что скажет Даша?! Ты с ней согласовал?!

– Что именно?

Гришка, добравшись от вокзала до квартиры на два часа раньше Олега, уже успел переодеться, забросить его вещи прямо в сумках в пустой шкаф в маленькой комнате, подремал – с его слов – и теперь занимался с гантелями в просторной прихожей.

Олегу в прихожей было не по себе. Он все еще помнил. Он все помнил! И даже после ремонта, устроенного Гришкой, он видел эти страшные потеки крови на стенах.

– Даша знает, что ты все здесь переделал? Все вещи ее матери выбросил? Ты живешь здесь на нелегальном положении, брат! Как так можно?

– Во-первых… – Гришка закатил гантели под новенькую тумбу на высоких ножках. – Я ничего не выбросил. Все аккуратно упаковано и хранится в арендованном гараже. Включая мебель. Если Дашка захочет, она может все это заново тут расставить. Даже трюмо, заляпанное кровью!

От тона, которым это было сказано, Олега покоробило. Но он промолчал. Он сам в этой квартире был нелегалом. Даша до сих пор не знала, что он приехал. Он ей не смог дозвониться. А Гришка не счел нужным ее предупредить.

– Единственное, что я оставил в доме, это тетушкины бумаги.

Поигрывая мышцами, Гришка пошел в кухню. Олег – за ним.

– Какие бумаги? – спросил он, настороженно наблюдая за тем, как Гришка хозяйничает.

Тот достал теткин блендер, насыпал туда льда из морозилки, бросил банан, киви, влил какой-то мутной дряни из жестяной банки. Закрыл и запустил взбиваться.

– Бумаги? На квартиру бумаги. Нина Васильевна была единовластной хозяйкой. Дашкина доля не выделена. Но она квартиру еще при жизни на дочь оформила. Потом еще есть договор купли-продажи на дом какой-то. Что за дом, я так и не понял. Где-то в пригороде. Участок и постройка. Даша документы не забирала. Они так тут и лежат.

– Это, видимо, дача. Даша была на даче, когда все случилось, – вспомнил Олег рассказы полицейских.

– Нет. Дача – это отдельная тема. А это что-то еще. Я не вникал. Мне пофиг.

Гришка остановил блендер. Вылил вспененную массу грязно-серого цвета в высокий бокал. Пригубил. Замычал от удовольствия. Покосился на брата.

– Тебе бы не мешало употреблять такие коктейли, Олег. – Он смерил презрительным взглядом рыхлую фигуру брата. – Похудеть не мешало бы килограммов на двадцать. И девушку сразу нашел бы. И в жизни тебе сразу бы повезло.

– Ты дохлый, как тарань, тебе везет? – огрызнулся Олег и попытался втянуть живот.

– Мне? Везет.

Гришка допил коктейль, загрузил колбу от блендера и бокал в посудомоечную машину – тоже его приобретение, запустил программу. И снова повторил:

– Мне вообще везет по жизни, брат. На хороших людей. На ситуации. Мне даже любое чужое зло идет во благо.

– Это ты о чем?

– Это я об этой хате. – Гришка с удовольствием осмотрел кухню, поделенную по его эскизам на две зоны: кухонную и обеденную. – Жила бы себе и жила до сих пор Нина Васильевна, и не было бы у меня возможности сюда переехать. А вдруг случилось горе, и я тут. Как-то так вышло по умолчанию. Дашка даже не возразила, когда я ее перед фактом поставил.

– Перед каким фактом?

Олег почувствовал, как бледнеет. В такие моменты во рту становилось горько, губы пересыхали и чесались, а в висках начинало покалывать. Резким спазмом сосудов на фоне эмоционального напряжения назвал это явление его доктор.

– То, что я стану тут жить. Правда, пришлось немного приврать. – Гришка беспечно оскалился.

– В чем приврать?

– В том, что Нина Васильевна при жизни обещала эту квартиру мне. А потом на меня оформила.

– Ты совершенно обнаглел! – ахнул Олег, прикрывая рот ладонью, губы зудели невыносимо.

– Почему?

Симпатичная небритая морда Гришки ничего, кроме удовлетворения, не выдавала.

– Я не собираюсь отбирать у Дашки ее собственность. Она наследница… Первой очереди, – зачем-то добавил брат после непродолжительной паузы.

– А вторая очередь начинается с тебя, что ли?

– С нас! С мамы. С меня. С тебя. – Он, как в детской игре, потыкал пальцем в себя, в него и в пустое место между ними. – Если вдруг что с Дашкой… Мы будем иметь право не только на эту квартиру, но и на Дашкину, и на ее дачу, и на тот дом, который…

– Заткнись, чудовище! – завопил Олег, затыкая уши. – Заткнись! То, что ты говоришь, преступно!

Олег часто задышал, подошел к окну, рванул створку, распахивая. Ему срочно нужен был глоток свежего воздуха. Он уже успел забыть, как задыхался от Гришкиного присутствия. Забыл, идиот! Не надо было сюда приезжать. Зачем он все это затеял?

– То, что ты говоришь, страшно и преступно, Гриша, – глухим голосом повторил Олег и аккуратно закрыл окно.

– Нет. Это не преступно, потому что я не совершал, и не совершаю, и не собираюсь совершать никаких преступлений. Это просто мои рассуждения. Логичные. У Дашки ведь никого, кроме нас, нет.

– Вот именно! Никого, кроме нас! Мы ее семья. А ты уже рассматриваешь вариант ее гибели как возможность унаследовать ее недвижимость. Это… Это… – Он даже всхлипнул, так ему было обидно за сестру.