Позови меня, любовь

— О-о-о! — со значением произнес режиссер. — Впрочем, не пора ли нам начать?

Белла кивнула аккомпаниаторше, и та взяла первый мажорный аккорд. Белла попробовала успокоить себя несколькими глубокими вдохами и постаралась целиком сосредоточиться на пении. Софи Кроуфорд заиграла гамму до-мажор, и Белла запела — звонко и чисто, но ее голосу не хватала уверенности и глубины. Перед высокой нотой она в страхе задерживалась на сотую долю мгновения, но все-таки справлялась с нею.

Когда гаммы закончились, Белла сделала небольшую паузу, позволяй членам приемной комиссии обменяться впечатлениями и посоветоваться.

— Так, теперь арию, — произнес Личфилд.

Белла ощутила укол разочарования. Не очень-то щедр режиссер на похвалы. А впрочем, разве она заслужила? Снова собрав все свое мужество, Белла кивнула аккомпаниаторше. Та заиграла длинное вступление к арии.

Белла всеми силами старалась ни позой, ни выражением лица не выдать своего волнения. Она выбрала арию Россини, потому что в ней было барочное изящество без бурлящей силы Пуччини или напряженной страстности Бизе. Виртуозные тональные вариации — лирические пассажи с драматическими выходами к высоким нотам, обилие технически сложных переходов и трелей — должны были не только показать ее возможности с наилучшей стороны, но и отвлечь внимание от недостатков ее пения.

Белла гладко пропела трудный вступительный пассаж и немного успокоилась. Ария прозвучала вполне профессионально, хотя в ней было мало чувства и заметна робость на высоких нотах.

Белла замолчала, сделала шаг назад в ожидании оценки комиссии. Хорошо, что она смогла допеть и не шлепнуться в обморок. Однако к радости примешивалось разочарование. Арию Розины она любила, и досадно, что из-за глупого волнения не смогла спеть в полную силу, не смогла дать волю голосу и чувству.

Заметила ли это приемная комиссия?

Белла набралась мужества и посмотрела в третий ряд. Лесли Личфилд, наморщив лоб, испытующе глядел на нее. Остальные члены комиссии перешептывались между собой. Господи, неужели ее не примут?

Она прекрасно знала, что театральное начальство согласилось прослушать ее только потому, что она — дочь прославленных родителей, а ее бабушка вложила немало денежных средств в развитие этого театра.

Чтобы доставить радость бабушке, Белла должна, просто обязана поступить в труппу!

Секунды бежали, а девушка с тревогой вглядывалась в едва освещенный зрительный зал. Личфилд посовещался с членами комиссии, потом снова поглядел на нее, по-прежнему задумчиво хмурясь,

— Мисс де ла Роза, теперь мне понятно, что вы имели в виду, говоря о недостатке уверенности. Досадно, досадно…

У Беллы словно оборвалось сердце.

— Вы хотите сказать, я вам не подхожу?

— Нет, я хочу сказать не это. — Режиссер снял очки и встал. Подойдя к сцене, он остановился и какое-то время налуплено смотрел вверх, на молодую певицу. — Я хочу сказать, юная леди, что такие голоса, как ваш, встречаются один на миллион. Но вместо того дать своему чудесному голосу полную волю и выразить себя целиком, вы душите свой талант — так робкий наездник туго натягивает повод великолепного скакуна. К тому же вы ослепительно красиво и прекрасно смотритесь на сцене. Нельзя так небрежно обращаться с Божьим даром! Вам определенно назначено свыше стать примадонной.

Белла не проронила ни слова. Комплименты пролетели мимо ее ушей. А критика, пусть и с самыми добрыми намерениями, больно задела. Сколько раз консерваторские педагоги доводили ее до слез своими доброжелательными упреками! Но сегодня она не расплачется, ни за что!

— Если вы боитесь сцены, — продолжал Личфилд, — идите к психотерапевту.

— Я уже перепробовала многих, — сказала, храбро глядя режиссеру прямо в глаза. — Кроме того, я пришла к вам отчасти по совету своего врача. Он полагает, что если я буду петь в хоре и работать над собой, то мало-помалу обрету достаточную уверенность, чтобы выходить в сольных партиях.

— Ладно, будем надеяться, что он прав, — промолвил Личфилд, одарив ее благосклонной улыбкой. — А пока, мисс де ла Роза, добро пожаловать в наш хор.

Белла облегченно вздохнула.

— Спасибо.

— Репетиции «Калейдоскопа» начинаются в понедельник в десять утра, — скороговоркой произнес режиссер. — Оплата обычная, по расценкам профсоюза. После Первой репетиции директор-распорядитель обсудит с вами детали контракта, ваши обязанности и часы работы.

— Я обязательно приду, — горячо пообещала Белла. — Я так рада, что вы предоставляете мне возможность работать у вас, мистер Личфилд!

— А мы рады поработать с вами, — сказал Личфилд, глядя на часы. — Что ж, полагаю, на этом все. Не желает ли мисс присоединиться к нам и выпить чашечку кофе со сливками в кафе на углу?

— Спасибо, но я должна побыстрее вернуться к бабушке.

— Передайте ей наши наилучшие пожелания, — сказал Личфилд.

— Непременно. — Белла заспешила прочь со сцены.

Спустившись вместе с аккомпаниаторшей в зал, она присоединилась к остальным, и вся группа направилась к выходу.

— Кстати, Белла, — спросил Личфилд, — как вы умудрились попасть в театр до нашего прихода?

— Меня впустил мистер Ашер, — ответила она.