Позови меня трижды

Одеваясь, Валерий бессвязно говорил еще что-то обидное, но уже не так громко, повторяя после каждой фразы: "Ты слышишь? Ты слышишь?" Катя прислушалась и действительно услышала, что в ней навсегда умирает тянувшая ее с детства безыскусная мелодия. И раскачивающимся колоколом в ней звучали чьи-то слова: "Убейте эту женщину!"

- Слышу, - эхом отвечала ему Катя, - я все слышу...

Остановившись у светофора, Валерий опять увидел ее. Как всегда, она стояла у бровки проезжей части и даже не глядела на него. Но он хорошо знал, что стоит она здесь только ради него. Два месяца назад ехали они также с Карташом, так тот ее вообще не видел. Валерий понял это по тому, как Вовчик продолжал быстро говорить о том, что всем городским гнидам скоро будет полный венец, торопливо считать вслух причитающиеся ему с Валерия деньги, глядя пустыми глазами прямо сквозь женщину, стоявшую у края дороги. Но тогда она не посмотрела на них.

Странно, она была совсем молодой, не такой, какой он ее еще смутно помнил. Больше Катькиных лет он бы ей не дал. И каждый раз, проезжая мимо светофора, он, холодея всем телом, радовался, что она вновь не взглянула на него.

А сейчас ему вдруг захотелось, чтобы она, наконец, повернула свое лицо к нему. Страх давно исчез, он уже хотел этого нестерпимо, страстно, как никогда еще ничего не хотел в жизни. Но изумрудом зажегся светильник рядом с женщиной, сзади ему уже сигналили другие машины, и, проезжая мимо, он почувствовал, что она с усмешкой взглянула ему прямо в глаза...

У второго после Катькиного дома светофора ее уже не было, но Валерий почувствовал, как чья-то властная ладонь сжала его сердце. Холодная волна боли стала сворачивать вокруг него время, он с трудом припарковал свой джип у бортового камня за светофором. Последним усилием он отстегнул почему-то душивший его ремень и уронил голову на руль. Прямо перед его глазами бежала маленькая мокрая Катька, ее волосы блестели на солнце, она кричала ему, смеясь: "Догоняй, Валет, догоняй!", а он все никак не мог ее догнать...

Инспектор ГАИ увидел спавшего за рулем джипа крутяка, остановившегося в неположенном месте. Он с опаской подошел к машине и осторожно постучал полосатой палкой в запотевшее окно. Тут могло ждать его все, что угодно: и взятка в зеленых, и дуло в рыло. Но человек за рулем не шевелился, инспектор потянул ручку двери, которая свободно ему поддалась, и водитель выпал прямо на грязный асфальт. В воздухе кружились ранние снежинки, но окоченевший инспектор весь вечер надеялся, что это ненадолго, ведь должна же еще быть в их краях оттепель в начале зимы. На лице мертвого водителя застыла счастливая улыбка, снежинки на нем уже не таяли, а тусклые фонари отражались в залитых слезами мертвых глазах...

ШЕСТЕРКА БУБЕН

Шестерка бубен - самая счастливая карта в колоде. Ладно, что на последок осталась. Она смягчает даже дурное значение туза пик. Означает исполнение желаний, главное ведь, не разучиться желать. С девяткой пик, видишь, перекликается. Это смерть близкого человека. Вообще-то, шестерка это всегда дорога. А бубновая дорожка должна увести с собой все печали, привести к радости и веселью, как в сказке... Так что же ты загадала? К какой радости ты решишь двигать, касатка? Погоди-ка, сама сейчас угадаю... Ага. Ближняя карта десятка бубен... Деньги? Твой выбор. Значит, так и скажем, что будет нам исполнение желания в получении денег. И все?

Мертвых, оказывается, любить гораздо проще, чем живых. Задумываясь над этой простой истиной, иногда с оторопью понимаешь, что у многих из нас будут довольно ухоженные могилки.

И можно, оказывается, в жизни умирать не однажды. Можно умирать столько, сколько самым близким нам людям будет угодно нас убивать. После того, как Валеру закопали в мерзлую землю, Катя стала умирать в который уже раз. Но жизнь все продолжалась вокруг нее, а бедное ее сердце все продолжало жить.

Странно, она почти ничего не помнила из того вечера, когда к ней в последний раз приходил Валера. Жаль, ведь о чем-то они говорили тогда, наверно, о чем-то важном...

На кладбище, провожать Валеру, она не пошла, и поэтому он все еще оставался для нее живым. Разум ее никак не мог примириться с утратой. В ее голове все так же сворачивалась оборотная ведомость их отношений, росла солидная кредиторская задолженность Валерки за все предыдущие кварталы до того, как он во второй раз пришел к ней. Но каким же дебетом она могла покрыть всю его несуразную жизнь? Почему она так и не смогла объяснить ему, что просто хотела сделать его, наконец, счастливым? Вот какой кредит она выставит себе теперь без него? На почве этих душевных бухгалтерских проводок Катя стала тихо сходить с ума.

Через неделю после похорон в ее квартире раздался телефонный звонок. Безумие дарит нам надежду, но это звонил Терехов.

- Катерина, здравствуй!

- А-а, это ты...