Позови меня трижды…

— Знаешь, Терех, вообще-то и мать ее, конечно, ни при чем. Надоело мне это все. С Катькой я должен о чем-то жалеть, что-то помнить, каяться, а я не хочу. Пусть будет другая жизнь, все другое! А бегать за Катькой-соплей и слушать то, что ее мама скажет — ну их! Все, проехали! Мне выучиться надо, не стоять же оставшуюся жизнь на лопате. А Катька не взрослеет, все такая же. Да не смотри ты на меня так! Бедный я мальчоночка, да в красной рубашоночке, хорошенький такой! Понадобится, так пальцем поманем — и побежит!

— Ага, побежит, но только в другую сторону!

Терех стоял у старого клена, который рос как раз напротив выхода их Катькиной школы с надписью «Агитпункт». Тополя уже распустили свои клейкие пахучие листочки, а с клена на Тереха сыпалась какая-то липкая ботаническая пакость. Уроки закончились, народ повалил по домам, медленно вышла и Катька. Когда Терех увидел ее скорбное, равнодушное ко всему, кроме какой-то внутренней мысли, личико, ему опять захотелось вмазать Валету промеж глаз. Он решил ни о чем не говорить с ней, пусть этот гад-мальчоночка сам с ней поразбирается. Но когда она таким знакомым движением откинула назад каштановые волосы, поправила светлый берет, он тут же закричал: "Кать! Катька! Поди сюда!".

— Здорово, Терех! Что надо?

— Тебе Валет привет передает.

— Нужны мне его приветы! Пусть свои приветы куда надо засует. И сам иди отсюда!

— Кать, тут ведь дело-то вот какое. Нам твой совет нужен. А мама твоя с Валета слово взяла, что он к тебе больше не придет, если его с работы турнут, он куда пойдет? У него и так вся жизнь поломатая…

— Ага! Сейчас я зарыдаю, жди! Пошли вы все со своими жизнями поломатыми туда, где вам всем место! Я, что ли, вам жизнь ломала? Как водку с Кроликом пить, так этот у меня советов не спрашивал!

— Ты вспомни, сколь тебе лет-то тогда было, советчица! А сейчас вот действительно нам с Валетом позарез нужен твой совет, ты же такая умная, Катерина! Ну, помоги ты, ведь старается человек, не пьет, вкалывает, как твоя мама ему прописала.

— Что надо-то?

— В техникум его надо заочный пропихнуть, где Танька моя работает. Там два экзамена — сочинение и математика, все письменно. Мы тебя с ночи туда подсадим, там столы ярусами, тебя сразу не найдут, ты бы Валету все написала и выползла тихонько.

— У Таньки такие случаи уже были?

— Нет, это мы сами придумали.

— Не пойдет. Если письменный экзамен, то будут ходить по рядам, меня обнаружат под столом скорее всего, и вышибут вместе с Валетом. За стол я сесть не смогу, там по головам всех считают, мне ребята рассказывали.

— Я что-то не думал об этом так, мне казалось, что нам только тебя в аудиторию надо подсадить.

— Нет, так мы Валерку точно завалим. Знаешь, я после восьмого класса в училище педагогическое хотела идти, мне свидетельство и характеристику на руки выдали. Вот если вы шапку в характеристике исправите с педагогического училища на этот ваш техникум, а мне удастся у отцовской секретарши справку о том, что я техничкой у них работаю выпросить, то я могла бы как бы вместе с ним поступать. Первый экзамен мы бы прошли, а второй бы я завалила. А кто узнает, куда я днем-то в каникулы хожу? Матери я скажу, что в школе отрабатываю. А вот если я ночку вне дома проведу, да еще меня в техникуме с Валетом поймают, то придется Валерке лыжи из города вострить. Моя мать тогда ему пропишет хрен с редькой!

— Слушай, Кать! Я, конечно, приплел тут про твои советы, может, краски сгустил, но ты — действительно, голова! Танька вроде взрослая, а совсем башкой не варит. Если бы мы так пошли, то точно бы всех завалили! Спасибо, Катя! А характеристику твою мы мигом выправим, я таких мастеров знаю! Ты-то как живешь?

— Никак.

— Ну, не грусти, Катерина, наплюй на нас! Мы, блин, мальчоночки в рубашоночках, нас только могилка исправит!

* * *