Позволь мне любить тебя

— Мария? — Он посмотрел на меня с вопросом в глазах. — Только не говори мне, что этот твой бывший идиот сейчас у тебя в голове. Если ты думаешь о том, что он сказал сегодня, помоги мне… — Он больше не находился под струями воды, но прохладный воздух, обдававший его, не заставил ослабеть его эрекцию.

— Я просто… ну… — Я еще сильнее сжала плечи. — Ты выглядишь как греческий бог.

— Итальянский, — ответил он, почти улыбаясь, несмотря на серьезные новости, которые получил ранее.

Но тут в мои мысли проникли Томас и его мать, и их не слишком добрые слова нанесли злобный удар по моему сознанию.

— Я слишком фигуристая, Томас был прав. — Я подумала о своем животе. — Мягкая. — Я покачала головой. — У меня есть бедра. Задница. И, в общем, жизнь слишком коротка, чтобы не есть хлеб. — Я пожала плечами, все еще держась за плечи.

Его губы дернулись, словно он не знал, то ли улыбнуться, то ли рассердиться. В последнем, вероятно, виновато то, что я упомянула Томаса.

— Мне нравится смотреть, как ты ешь, особенно мою еду, — наконец сказал он. — И если ты хоть на секунду подумаешь, что я не люблю в тебе абсолютно все… — Вместо того чтобы закончить свою фразу, он удивил меня тем, что приблизился ко мне. — Опусти руки и дай мне посмотреть на то, что принадлежит мне.

Одно это грубое приказание могло бы меня добить, но от того, как он произнес слово «мне», у меня закружилась голова от желания, как будто я уже была на грани оргазма.

— Tesoro, — сказал он уже более спокойным голосом, проводя пальцем по контуру моей щеки и глядя мне в глаза. — Если ты уйдешь от меня, я сорвусь. Я могу тебе это пообещать. — Он сглотнул. — Ты единственная, кто способен удержать меня от… — Он закрыл глаза. — Единственная, кто может спасти меня, когда все это закончится.

Закончится?

— От чего?

— От ада, Мария. — Его веки медленно разошлись. — От ада, — повторил он торжественным тоном.

— Энцо, — прошептала я, не зная, что сказать или сделать. — Поговори со мной. Теперь ты действительно меня пугаешь. — Я положила руки на его мускулистые бицепсы, блестящие от капель воды. — Расскажи мне, что происходит.

Он склонил голову к моей и дрожащим голосом сказал:

— Человек, которого мы с братьями убили, не был виновен в смерти Бьянки. Его подставили.

Твои братья помогли тебе убить его? И подожди… что? Он был невиновен? Мое тело похолодело от его слов, и меня охватило неверие.

— Этот человек все равно был убийцей, просто не ее убийцей. — Он откинул голову назад, и вместо сурового взгляда, который был у него с того момента, как я вошла к нему сегодня вечером, я увидела перед собой двадцатичетырехлетнего молодого человека в трауре. Грустного. Расстроенного. Злого и сломленного. — В тот день, когда умерла Бьянка, умер и я. Часть меня, по крайней мере, — сказал он охрипшим голосом. — В этом моя проблема, разве ты не видишь? Я могу дать тебе только половину себя. А ты заслуживаешь того, кто может дать тебе весь свой мир, а не только его часть.

Мои губы дрогнули от подступивших слез, я не знала, как заговорить, чтобы не разрыдаться. Но прежде чем я нашла в себе силы, он отстранился от меня, подошел к душевой кабине и выключил воду.

Его руки легли на бедра, и он повернулся ко мне лицом.

— Прости меня, я был неправ. Я не могу…

— Я просто хочу быть рядом с тобой, Энцо, — прервала я его, шагнув к нему. — Впусти меня. Перестань отталкивать меня, когда уже очевидно, что я никуда не уйду. Позволь мне любить тебя.

Он потянулся ко мне и через секунду прижал меня к себе, и моя грудь впечаталась в его влажную кожу. Он крепко обнял меня, положив подбородок мне на макушку, и я потеряла счет времени, сколько он держал меня так, прежде чем мы вернулись в его спальню.

Он дал мне свою футболку, чтобы я спала в ней, а сам надел трусы-боксеры, и я сменила свою рабочую одежду на его футболку. Его глаза не отрывались от моего тела все время, пока я переодевалась, и мурашки бегали по моей коже от того, как он смотрел на меня.

Оказавшись в постели, он укрыл меня пледом, и мало кто знал, что он все еще дарит мне единственный в моем списке номер без пошлости и тот, который так много для меня значит: засыпать в его объятиях.

Глава девятая

Энцо

Надев треники, я пошел на кухню и запил два «Адвила» черным кофе, ненавидя резкую боль в висках, вызванную тем, что вчера вечером я выпил гораздо больше обычного. Хоть раз в жизни я хотел потерять контроль над собой. И я чуть не потерял его с Марией.

Заметив на тумбочке телефон, который оставил, я нерешительно перевернул его. На экране высветилось слишком много сообщений, к которым я не был готов.

Я пролистал уведомления, затем выключил экран, решив, что хочу еще раз увидеть женщину своей мечты, спящую в моей постели, прежде чем мой мир перевернется с ног на голову.

Убрав телефон в карман, я вернулся в спальню, вооружившись кофе и смешанными эмоциями. Как же я оставлю ее потом?