Позволь мне любить тебя

— Я не собирался позволить своим сыновьям гнить в тюрьме за то, что они поступили правильно. — Он отпил из бокала, опустив глаза на янтарного цвета жидкость, и покрутил его в руках. — Я не ожидал, что вы все станете похожи на меня в других отношениях. Вершить правосудие в нашем собственном городе.

— Как ты мог этого не ожидать? — огрызнулся Алессандро, и я оглянулся, чтобы увидеть, как он вскидывает руки вверх. — Мы твои сыновья. Это у нас в крови. Конечно, мы станем такими же, как ты, особенно когда ты направил всех нас по одной дороге. — Он повернулся и провел руками по волосам. — Я наркоман, папа. Чертов наркоман. — Он снова повернулся к нам. — Я зависим от всего этого. От погони. Ничто не удовлетворяет эту жажду. Ни женщины. Ни прыжки с самолетов. Ни скорость. Ничего. — Он показал на свой череп, похоже, находясь на грани какого-то срыва. — Я в полном дерьме, папа, ты не понимаешь? — Он показал на меня, потом на Константина. — Бл*дь, мы все такие. Ты должен был дать нам отсидеть в тюрьме! — А потом он выскочил из комнаты и захлопнул за собой дверь.

Ни хрена себе. Я знал, что мой брат скучал по той жизни, но… черт.

— Возможно ли, что ты разозлил не тех людей, и они убили Бьянку в качестве возмездия? — наконец спросил Константин, прервав молчание, повисшее в воздухе после ухода Алессандро.

От его вопроса мой отец поднялся на ноги и бросил в огонь второй бокал, едва не задев Константина.

— Ни в коем случае. — Отец обошел стол и положил руку на грудь Константина, и, хотя отец был ниже его ростом, он пристально посмотрел на него, как бы давая ему понять, что он все еще мужчина в доме. Главный. Но так ли это на самом деле? Я не был в этом уверен.

Отец меня не пугал и не подавлял, больше нет. Может быть, он и определил нашу судьбу тринадцать лет назад, но я не позволю ему диктовать мое будущее.

— Мне нужен воздух. И нам пора выдвигаться, — это было все, что я сказал, прежде чем оставить Константина наедине с нашим отцом.

Я пошел в комнату для гостей, чтобы переодеться в то, в чем отправлюсь на задание, а потом пошел к Марии, единственной, кто мог успокоить бурю внутри меня.

Когда я нашел ее, она разговаривала по телефону с Киарой, и я тихо прикрыл дверь в спальню. На ней был пушистый белый халат, который она, вероятно, нашла в ванной комнате, благодаря маминому вниманию к деталям. Он практически поглощал ее, и, черт побери, как мне хотелось просто снять его с нее и провести ртом по ее обнаженному телу, облизывая и целуя каждый сантиметр.

Это то, что я хотел сделать. Но я должен был проникнуть в тайное убежище ЦРУ и допросить человека, возможно, доведя его до смерти, чтобы узнать, кто на самом деле убил мою сестру.

Мария закончила разговор и положила телефон на кровать. Она неторопливо изучила мой нынешний внешний вид — черный с ног до головы. Ботинки, брюки-карго, темная футболка и кепка. Это был не совсем тот образ, который она привыкла видеть на мне, и все же, если не считать поварского халата, я предпочитал его костюму.

— Ты… — Она моргнула. — Ты выглядишь готовым к войне, не хватает только краски на лице.

Я сократил пространство между нами, делая по какой-то причине осторожные шаги, словно опасаясь, что она может увидеть во мне хищника и удрать.

— Раскраска лица — это позже, — сказал я, подмигнув ей, пытаясь разрядить атмосферу.

Я обхватил руками ее талию, громоздкий халат мешал ощутить изгибы ее прекрасного тела. Боже, как я их любил. А Томас, с которым еще нужно было разобраться, был мудаком, если заставлял ее чувствовать себя кем-то еще, кроме богини.

— Ты уходишь? — прошептала она, ее тон был хрупким, а грусть в глазах пронзила меня до глубины души.

Я кивнул, но тут ее брови сдвинулись, и она склонила голову набок.

— В чем дело? — Черт, неужели меня так легко прочитать? Нет, она разрушала мои стены, и я позволял ей это. Позволял ей узнать меня настоящего.

— Мой отец, — наконец поделился я, отпуская ее, чтобы она села. Она опустилась на кровать рядом со мной, и я взял ее нежную руку в свои ладони. — Он заключил сделку с правительством. Из-за него я стал наемником, что в конечном итоге привело меня и к другому решению… — Взять правосудие в свои руки.

Я не был уверен, что тюрьма была бы лучшим вариантом, но, по крайней мере, на моих руках не было бы столько крови. Даже если я всегда преследовал только плохих парней, никакие сожаления и покаяние не смогли бы перечеркнуть всего того, что я натворил за эти годы.

Но тогда… что было бы, если бы мои братья не остановили того террориста и не убили его? Или если бы мы не вмешались и не спасли ту женщину от ее жестокого бывшего? И все новые и новые истории заполняли мое сознание. По какой-то причине казалось, что добро не может существовать без зла, и наоборот. Казалось, что для выживания Вселенной необходимо равновесие. И мы с братьями, каждый по-своему, как-то поддерживали этот баланс. А вот правильно это или неправильно? Хрен его знает.

Мария перевернула мое предплечье и провела пальцем по четкам. Затем она спустилась к словам «нет пощады».