Позволь мне согреться

Некроманты – маги смерти, а смерть никогда не бывает горячей. Даже стоя у могилы, ощущаешь легкую прохладу, исходящую из нее. Дуновение с «той» стороны. Поэтому и некроманты всегда излучают холод, и еще рядом с ними зябко. Как шептались студенты с других курсов, темные вызывают инстинктивное отторжение, страх. Нет, не просто страх, а страх смерти, их покровительницы. Рядом с этими магами всегда образуется свободное пространство, которое никому не хочется нарушать, во избежание столь неприятных и отталкивающих ощущений. Прикосновения некромантов всегда холодны, словно тебя касается сама Смерть. Отсюда и древняя традиция носить перчатки. Думается, аристократия уже после них завела «перчаточное» правило, чтобы выделяться не меньше.

Под пристальным взглядом черных, казалось, без белка глаз высокородного оборотня, я смущенно забрала у него кружку и сделала глоток. Наверное, горячий чай помог успокоиться и вернуть ясность мыслям. Мне тепло рядом с темным по одной причине: ведь я сильный медиум, серый маг, и сама вечно одной ногой по «ту» сторону. Всегда мерзну от сквозняков призрачного мира, так с чего мне бояться смерти и ее отголосков?

Улыбнувшись больше своим мыслям, я попросила:

– Господа, можно мне с вами добраться до Аэрты?

– Однозначно – да, – сразу отозвался Дагоран, как о само собой разумеющемся.

И вновь я ощутила его взгляд, это не просто фигура речи, а как реальное прикосновение – горячие пальцы коснулись уха, перепрыгнули на висок, прошлись по щеке и подбородку, обвели мои губы и спустились вниз вдоль шеи… Ой, у меня все сильнее горели щеки от смущения, потому что чужой, пристальный, совершенно неприличный взгляд замер у моей груди и спустя несколько мучительных секунд решительно передвинулся дальше, к талии, бедрам и ногам. Меня изучали, тщательно, не пропуская ни кусочка.

– Почему вы, красивая юная девушка, путешествуете одна? Без сопровождения жениха или хотя бы родственников? – как нельзя вовремя спросил Неро, потому что прервал горячий интерес Дагорана.

Он оперся о дерево спиной, чуть склонив голову к плечу и сложив руки на груди. Большой, сильный, опасный, но смотрел на меня с вежливым любопытством, не более. И глаза у него, как у их альфы, только не жуткие, с тьмой, а серые, тоже почти без белка.

Я вздохнула:

– Мои родители погибли год назад. Впервые за много лет выбрались из дома. Пришлось на похороны бабушки ехать, она далеко от Дершира живет… жила, а на обратном пути на мосту попали в селевой поток. В прошлом году долго дожди шли, и за зиму в горах снега намело слишком много. И в общем… сорвало плотину, вдоль реки несколько деревень смыло, а под конец и мост через Дерюк. Дилижанс опаздывал и нагонял расписание, чтобы избежать штрафов, ехал ночью, чтобы добраться до города быстрее. Возница не увидел приближающуюся волну – и дилижанс оказался на мосту именно тогда, когда…

Я замолчала, не в силах завершить и не в силах забыть, как спустя целую неделю транспортная компания вместе с властями привезла мне тела родителей в гробах. Это был страшный эмоциональный удар, и справилась я с потерей только благодаря своему дару. Души любимых родителей задержались до нашей встречи, попрощались, а потом с облегчением ушли к свету.

– А вас там не оказалось? – я даже не заметила, кто спросил, погрузившись в воспоминания.

– Меня не взяли на похороны, папа не разрешил. Третий курс, сессия, он не хотел, чтобы я…

– Ну да, с умершей бабушкой медиум может попрощаться и не стоя у могилы, – как-то двусмысленно посочувствовал Мидель.

Вряд ли он хотел меня обидеть, просто неудачно пошутил, полагая, что в курсе особенностей медиумов. Поэтому без злости, без нападок, воздушник все-таки, позволив себе слегка укоризненный тон, пояснила этому умнику на будущее:

– Ни один медиум никогда не будет призывать с той стороны души от нечего делать или по прихоти. Если только по крайне важной, жизненно важной причине. Потому что каждый медиум знает, что такое смерть и ее последствия.

– Другие родственники у вас есть? – спокойно спросил Дагоран.

Рефлекторно передернув плечами, я, как четыре дня назад в кабинете лорда-ректора Хельшига, не сдержала иронии:

– В отличие от более нужных некромантов, медиумов оправдали всего сто лет назад, к сожалению. Нет у нас многочисленной родни. Да и та, единичная, с учетом особенностей нашего дара живучестью не славится. И защищать нас никто не рвется.

Мамины родители – сильные медиумы, вот уж судьба горько пошутила, столкнув их дорожки, оттого и дар наш наследственный еще больше усилился. Жаль, умерли они давно. Деда убили суеверные деревенские жители; в то время три года подряд стояла засуха, начался голод и падеж скота, все свалили на проклятых медиумов. Бабушка поставила на ноги дочь, выдала ее замуж, а затем быстро угасла. Она морально и физически устала от своей тяжкой доли, ей больше не за чем было оставаться на белом свете.

– Очень жаль, – вторил моим думам Мидель. – Медиумы сейчас в королевстве очень нужны. Его величество этот факт во всеуслышанье признал и готов предоставить вам много привилегий.