Позволь мне тебя коснуться (СИ)

- Думаю, здесь ты наконец-то познаешь радости секса, – с издевкой заметил он, на что я слегка взрезал ему кулаком по плечу.

- Заткнись, ненавижу тебя. – Только в одном я отставал от своего брата, и в последнее время мое тело просто сгорало от нетерпения устранить между нами это различие. – Пойдём за водкой, а потом на улицу. Беру свои слова обратно – кажется, приключения все-таки сами нас нашли.

- Думаю, мы здесь не соскучимся, – заключил он, юркнув внутрь номера, а когда туда зашел я, он уже налил себе водки и, закрыв глаза, пытался выпить её залпом.

- Ты что, никогда не пил водку? – закатываю глаза и выхватываю у него огромную бутылку прямо из рук. Зажмуриваюсь и подношу к губам горючую жидкость. Пахнет противно, как гольный спирт, и обжигает губы. Мне хочется кашлять, но я пью столько, сколько могу выпить за один раз.

Внутри меня будто разлили бензин и кинули в образовавшуюся лужу лампочку с керосином. Я, кажется, вот-вот взорвусь. Брат смотрит на меня полными недоумения глазами:

- Ты нормальный, а? Тебя же унесёт, мы даже до клуба дойти не успеем…- озадаченно замечает он, но я отвечаю ему только блаженной улыбкой счастья, которая сама по себе расплывается на моем лице.

- Дойдем. И давай поскорее, – выдыхаю я, не понимая, что твориться с моим телом. Я, конечно, пил раньше, но не водку. Курил травку несколько раз, но ни что не давало такой странный эффект.

И получаса не прошло, как мы с Гансом оказались в одном из клубов, расположенных в центре Ллорета. Пока мы добирались до него, я себя чувствовал парнем, из GTA, который ходит по Сан-Андресу, наблюдая за беспределом, что творится на улице.

Кажется, теперь я понимаю, почему в 12 часов здесь нет молодежи - потому что все просто отсыпаются после этих бурных ночек, наполненных развратом, танцами и свободой.

Никто из отдыхающих не ложится раньше семи утра, и город «оживает» только лишь к вечеру. Пока мы шли до клуба, который нас манил больше всего – «COLOSSOS», познакомились с несколькими группами иностранцев и, в конце концов, прибились к швейцарцам, которые, конечно же, знали немецкий язык. Заплатив за вход десять евро, мы с Гансом попали в рай.

Никогда в жизни я не видел ещё такого огромного сборища безумных подростков, собранных в одном месте. Ди-джей крутил какой то заезженный хит этого лета, который действовал на мой мозг, снова гипноз, и ноги сами несли меня в центр танцпола, хотя я совершенно не умел танцевать, в отличие от Ганса. Но водка в моей крови быстро научила меня это делать. Не успел я досчитать до десяти, как меня окружили девушки, и мы с Гансом переглянулись взглядом из серии: «Разве наш день рождения сегодня?». Правда, скорее это был мысленный сигнал, потому что из-за цвета музыки и дыма, которую пускали каждую минуту, было трудно разглядеть даже своего ближайшего соседа. Я даже толком не видел девчонку, которую обхватил за талию и прижал к себе, позволяя ей тереться бедрами о член.

Здесь все вообще-то были такими. Да, это была «грязная» аморальная вечеринка, но это, черт возьми, один из самых лучших вечеров в моей жизни, потому что… Не знаю, это даже трудно объяснить. Наверное, потому что я ни о чем не думал. Я просто находился под абсолютным кайфом. Серотонин со скоростью света вырабатывался в моей крови.

Это была та часть вечера, которую я ещё помнил. Мы танцуем в клубе, веселимся, заливая в себя разные вкусы водки, смешивая с текилой, хотя Ганс, вроде, выпил меньше, но об этом я узнал только на следующее утро.

Дальше я помнил всё какими-то странными отрывками. Двух девушек, что смотрят на меня своими очаровательными большими глазками. Они такие красивые, что, кажется, будто я нахожусь во сне. И они такие доступные. Они хотят меня, готовы сделать ради меня, что угодно, хотя я всего лишь семнадцатилетний парень, ничем не отличающийся от других в этом клубе.

Кажется, мы какой-то компанией гуляли на пляже после, и я отчетливо помню, что Ганс иногда пытался привести меня в себя и бил по щекам, но я в ответ только буянил и отгонял его прочь, умоляя о том, чтобы он не мешал мне веселиться.

Хотя он и сам был хорош, как потом оказалось.

Вся ночь длилась, будто три минуты, будто вспышка, которая калейдоскопом пробежалась перед глазами. На утро у меня жутко болела голова. Я проснулся в нашем номере, ну слава Богу, живой и здоровый. Но почему-то наши с Гансом кровати были сдвинуты, и я, осознав этот факт, присел на ней, пытаясь отойти от шока.

- Какого хрена вчера было? – позеленев от тошноты, говорю я, задавая этот вопрос сам себе. Мне срочно нужен тазик. Или пакет. И много-много таблеток от головной боли. И…Что это?

- Это тебе оставили. На память. – Ганс отвечает на мой мысленный вопрос, когда я вижу его в дверях ванной – он чистит зубы и смотрит на меня с ухмылочкой. Знаю я это выражение лица. Не предвещает оно ничего хорошего. В моих руках два бюстгалтера: один красный кружевной, другой синий со стразами между чашками. А что, очень даже красивое белье… Тааааааааааааак...