Позволь мне тебя коснуться (СИ)

Она днями строила из себя холодную недотрогу, скрывая в своей душе глубину недоступной страсти.

Её взгляд стал ненасытным и диким, когда она в следующий раз взглянула на меня.

Увеличив темп до максимума, я вошёл в неё так, словно был ракетой, отправленной на другую планету. Безудержно. Неумолимо сладко и резко.

- Господи, да. Да, – рычал я, чувствуя, как её стенки сжались вокруг моего члена. Она заерзала всем телом, сжимая мою руку, словно хваталась за соломинку. На её прекрасном лице застыло выражение чувственной боли и наслаждения. Она зажмурилась, приподняв свою голову с подушки, и приоткрыла губы, закричав моё имя.

Я наклонился к её лбу своим, мечтая, чтобы она повторяла его вечно.

Наши дыхания сцепились между собой. Чувствуя, что скоро взорвусь, как долбаный Везувий, я вышел из неё, подумав о безопасности. Я не уверен, что она хотела от меня детей. Близнецов, например.

   В голове не осталось мыслей, только обрывки воспоминаний только что пережитого, сжатые в один момент и распадающиеся на куски.

   Её живот слегка блестел от того, что я только что сделал с ней. Мне не было стыдно. Ей тоже. Я чувствовал только наполненность, зародившуюся в моей груди, словно распустившийся цветок.

  Наступившая слабость после оргазма поразила меня. Я трахался направо и налево, но это был самый яркий оргазм в моей жизни. Физический и эмоциональный.

Эмили смотрела на меня так, будто она вприницпе впервые испытала его.

Видимо, её первый был не особо-то хорош в этом деле. Неудачник.

Я плюхнулся на спину, собирая её в охапку, и положил на свою грудь. Она легла на меня сверху, окутывая нежностью и теплотой своей кожи. Я молча поглаживал её спину, зная, что касаюсь её птичек. Она так же безмолвно прижалась к моей скуле, тяжело дыша, отходя от нашего блаженства.

  Я хотел поговорить с ней, но не хотел разрушать эту атмосферу между нами какими-то словами. Иногда они только мешают понимать друг друга.

Pov Эми.

Я не могла уснуть. Не только потому, что Макс сцепил руки на моей спине, стиснув меня в своих плотных объятиях. Парень дышал очень громко и глубоко. Я качалась на его груди, как на американских горках... Это все было неважно, потому что я не спала из-за переполнявших мою душу эмоций от трансформаций, произошедших со мной всего за одну ночь.

Все изменилось. Я уехала в Америку от отчаяния. И меня случайно поселили рядом с Кендалл, которая случайно оказалась подругой Макса, благодаря тому, что мы совершенно случайно познакомились.

Осознание того, что три эти случайности, которые привели меня к этой незабываемой ночи, стали последствием скотского поступка человека, которые изменили мою жизнь, - не давало мне покоя.

Этот момент непередаваемого счастья никогда бы не наступил, если бы все предыдущие моменты моей жизни не сложились бы так, как они сложились.

Стараясь не потревожить Макса, я выбралась из его тепла, умудрившись не разбудить его.

Я знала, что теперь я привязана к Максу. Перевязана с ним красной, пусть шерстяной или невидимой, нитью судьбы, что не имеет значения. Я только знала, что хочу разорвать ее и сделать это сама, как можно безболезненнее.

Я посмотрела на спящего Макса - мне так хотелось нарисовать его. Мне хотелось сделать для него хоть что-нибудь прежде, чем я уйду.

Я встала с кровати, чувствуя прохладный ветерок, окутавший мое обнаженное тело - дождь давным-давно прошел. Судя по тому, что первые лучи солнца касались волос Макса, мы провели очень много времени вместе. А мне показалось, что пролетела одна секунда.

Я нашла на столе, где раньше видела книгу, карандаш в горшочке для канцелярии. Затем, с трудом, но все-таки отыскала чистый лист бумаги.

Присев поближе к свету, я села рядом с Максом, и легкими движениями карандаша заскользила стержнем по листку.

Одеяло почти не скрывало его тело, и даже в самом спокойном состоянии сна его мышцы были высечены на его коже, выкованы годами спорта и тренировок.

Перед внутренним взором мелькали отрывки нашей ночи, и с каждым фрагментом я чувствовала, что мне будет очень больно оставить его. Но эта боль пройдет.

Может, проснувшись, он и сам поймет, что все между нами было ошибкой. Я так мало знаю о нем, и так трудно понять то, о чем он думает.

Я рисовала Макса и, каждый раз, когда вырисовывала части его тела, меня бросало в холодный пот.

Эта вена подергивалась, когда парень сжимал мои запястья. А в эту родинку на плече я уткнулась... Когда чувствовала, как его член овладевает каждой клеткой моего тела.

Глубоко. Ненасытно, но и нежно. По-разному. Меняя темп. Господи... Да это невозможно забыть!

Мои руки дрожали, я приступила к его лицу.

Макс не выглядел старше своих лет, и он не был брутальным мужланом. Ему не нужны были татуировки на весь рукав, чтобы быть сексуальным. У него был характер. Слишком многогранный для одного человека. В нем жили, как минимум, двое.

Я рисовала линию его челюсти, вспоминая, как покрывала ее поцелуями. Он всегда был гладко выбрит - я давно это заметила, и мне это безумно нравилось. Я ненавидела колющую щетину. И я ненавидела парней, которые отращивали бороду, чтобы выглядеть мужественно.