Позволь мне верить в чудеса

— Зачем тебе мое прощение? Просто скажи правду… Скажи, что я тебе надоел, что не нравлюсь, что ты из жалости решила…

Захар говорил, каждым словом попадая четко в правду, которуя сама Аня не способна была из себя выдавить за все время их недоотношений. Но именно сегодня слова ударяли больше по ней, чем по Захару. Потому что именно сегодня уже она нуждалась в том, чтобы они оба сделали вид, будто все не так…

— Нет. Не надоел. И не из жалости…

— А из-за чего? Я не совсем идиот, Ланцова, правда… Ты переписку нашу глянь — ты же меня динамишь, как только можешь. А я не настолько безнадежный, чтобы…

— Ты не безнадежный. И я не динамлю… То есть… Прости меня.

Аня начала отрицать, но быстро бросила затею. Потому что бессмысленно. Потому что правда.

— Прости, пожалуйста. У меня просто сложный период был, вот я и…

— Какой период? В чем сложность? Почему ты мне не сказала? Думаешь, не понял бы?

— Я грузить тебя не хотела…

Аня сказала, чувствуя, как щеки начинают краснеть. Ведь на самом деле не хотела не грузить, а не видела смысла тратить время на разговоры с Захаром…

— Ну-ну…

И ему это, кажется, тоже очевидно.

Потому что он произносит с показушным сомнением, после чего снова отворачивается…

И вроде бы разговор окончен. Правда вскрыта. Притворяться, что она нуждается в нем больше, чем он в ней, смысла никакого, но Аня…

Аккуратно, миллиметр за миллиметром, тянется своей рукой к его — сжатой в кулак, лежавшей на парте. Сначала касается мизинцем. Видит, что он вздрогнул и на секунду перевел взгляд на стол, но потом снова в окно…

— Прости, Захар. Я знаю, что раньше вела себя… Странно. Наверняка неправильно. Извини за это. Но я… Хочу попробовать исправиться.

Аня сказала, глядя на собственные пальцы, которые постепенно — один за вторым — сначала касались руки парня, а потом и наползали на нее, как бы накрывая…

У него были совсем другие руки. Не такие, как у… Высоцкого… И те единичные прикосновения к Корнею, которые случались чаще всего случайно, вызывали абсолютно другие эмоции, но…

Места в жизни Корнея для нее нет. А у Захара — найдется. Да и касаться ведь его приятно… И неважно, что молнии не прошивают от макушки и до пяток. Никого не прошивают, наверное. Или почти никого… Только влюбленных дурочек, какой Аня быть больше не хотела.

— Ты после пар что делаешь?

Девушка не сомневалась — Захар имеет право послать ее на все четыре стороны. Готовила себя именно к этому, хотя впервые, пожалуй, надеялась на другое… И стоило ему задать вопрос, довольно тихим, будто еще сомневающимся голосом, продолжая смотреть в окно, как девушка непроизвольно выдохнула, а губы дрогнули в улыбке.

— Я после пар не смогу…

И чувствуя внезапную эйфорию, Аня ответила честно, даже не сразу поняла, почему Захар оглядывается и смотрит с прищуром из-под насупленных бровей.

— Нет! Нет! Нет, Захар! Ты не так понял! — а стоило сообразить, как она усиленно замотала головой, даже голос повышая. Настолько, что парню с передней парты пришлось оборачиваться и шикать на разгулявшихся обитателей галерки. Поэтому продолжила Аня уже тише, прижавшись грудью ближе к парте. — У меня первый день стажировки сегодня. В два должна быть в офисе. До семи. А вечером свободна…

Произнесла, улыбнулась, увидев, что брови парня «расходятся» по местам, что он кивает, опуская взгляд на их руки. Его до сих пор сомкнутый кулак и ее замершие на нем пальцы. Поворачивает свою, сгребает девичью в охапку, опускает под парту, устраивая у себя на колене…

И не столько сама ласка, сколько ее значение заставляет Аню улыбнуться шире. Потому что, кажется, получилось. Потому что, кажется, есть шанс…

— Я папину тачку возьму тогда. Заеду за тобой. Адрес скажи только…

— Ланцова! Кусков! Может вы к кафедре выйдете? А я сзади посижу, пощебечу, поулыбаюсь?

Получив второе замечание за одну лекцию, Аня стыдливо выдернула руку, бросила один извинительный взгляд на лектора, второй — на Захара, мотнула головой, как бы обещая, что больше ни слова не проронит, а потом взяла ручку, оторвала угол тетрадного листа, написала на нем название бизнес-центра, протянула соседу по парте.

Тот прочел, присвистнул, но тоже смолчал. Только кивнул, улыбнулся, подмигнул…

И это значило, что заметано. Вечером заедет…

* * *

Аня была у того самого здания немного раньше обещанного. Опять, как когда-то, наматывала круги по тротуару. Опять, как когда-то, держала в руках телефон, гипнотизируя экран. Опять, как когда-то, знатно мандражировала… Но причина была уже другой.

Бой за дом они с бабушкой проиграли. Но впереди у них был бой за жизнь — достойную, благополучную, такую, какую Зинаида пыталась обеспечить Ане на протяжении последних девятнадцати лет, невзирая на то, что из-за напряжения иногда трещали жилы. Теперь пришел черед Ани. Теперь пытаться должна была она. И стажировка в ССК — первый важнейший шаг к тому, чтобы у нее все получилось.

Немного подняв взгляд на верх экрана, Аня кивнула обновившимся на нем цифрам: «13:59». Отлично. Значит, еще одна минута и можно набирать.