Позволь мне верить в чудеса

— Думаете, я неправа? — старшая Ланцова вздохнула, отступила, развернулась, подошла к окну, приоткрыла тюль, делая вид, что смотрит на что-то интересное там… А на самом деле голос поменялся…

И непроизвольно захотелось ругнуться, потому что слезы еще одной Ланцовой — последнее, что нужно было Корнею. Но что делать, если у них, где не коснись — везде раны? Еще и сами их лелеют вместо того, чтобы лечить.

— Думаю, вы не хотели бы, чтобы внучка вам врала. Так почему сами готовы врать? Да и зачем? Чтобы сейчас было полегче, а потом что? Вы сейчас создадите образ, а ей потом придется встретиться с реальностью. Но это не мое дело. Поэтому…

— Вы правы, Корней. Как всегда, правы…

Высоцкий был готов к тому, что Зинаида начнет защищать — свою иллюзорную реальность, свою позицию, свою правду…

Но она обернулась, улыбнулась, кивнула…

— Нам с Аней давно пора начистоту поговорить… Я просто все как-то откладываю… Скорее себя обманываю, наверное, а не ее…

— Да. Скорее себя.

И снова вспомнилось, как горько Аня плакала. Умудрилась как-то скрыть от бабушки… И наверняка же каждый год делала вид, что верит… Странные люди. Очень странные. Сложные…

— Ладно. Что-то я вас задержала больно… Спасибо вам, Корней. Спасибо. Вы идите… Дел полно ведь, наверное…

Прокашлявшись, Зинаида вернула тону былую легкость, снова подошла, потянулась к мужской руке, сжимая несильно плечо…

— Только скажите мне еще, пожалуйста, у вас с Аней… Все хорошо? Вы… Общий язык нашли?

— Общий… — Корней повторил, задумался… И ведь тоже врать нельзя. Иначе… Что он за нравоучитель-то такой? Двуличный, получается, как Аня ночью бросила… — В процессе. Не волнуйтесь…

Зинаида кивнула, облегченно выдохнула, позволяя руке соскользнуть с мужского плеча…

— Она хорошая девочка, Корней. Очень хорошая. Наивная только… Но хорошая. Мне кажется, с ней у меня все получилось…

И тут уж явно вины Корнея не было, но на глазах у Зинаиды выступили слезы. И снова в любой другой день Высоцкий скорее всего просто смолчал, не считая нужным хоть как-то реагировать, сегодня же…

— Мне тоже так кажется.

Сказал, кивнул, вышел, не прощаясь, спустился в лобби, подошел к стойке…

— Я могу у вас оставить? Для Зинаиды Ланцовой, пятьсот тринадцатый.

Говорил сухо, смотрел хмуро, но женщину-администратора это явно не смущало. Она улыбнулась, захлопала ресницами, даже краснея немного…

— Да-да-да, конечно! Для Зинаиды Алексеевны — все, что угодно…

Взяла конверт, положила под стойку, снова посмотрела на Корнея, улыбаясь еще шире, не отказывая себе в удовольствии поразглядывать мужчину…

— Так с сыном повезло человеку…

И прокомментировать. Совершенно неуместно.

— Очень надеюсь на вашу ответственность… Алла… — Корней же проигнорировал, скользнул взглядом на карман форменной жилетки, прочел имя…

— Конечно, а вы… Почаще приезжайте… Очень будем ждать…

Знал, что нормальный люди реагируют на подобное улыбкой, но просто развернулся, направился к двери, за нее…

И уже он шел по парковке в сторону машины, в которой сидела «хорошая девочка».

Явно напряженная. Явно перепуганная… Успевшая всякого напридумать…

Когда Корней сел на водительское, пристегнулся, завел машину, выпрямилась в сиденье, повернула голову, ничего не спрашивая, но очевидно еле сдерживаясь…

Высоцкий же не спешил. Тоже повернул голову, смотрел несколько секунд на нее, потом потянулся, отметил, что она вздрогнула и вжалась в сиденье, вытянул ремень, пристегнул…

— Все нормально. Не трясись.

— Вы обо мне говорили?

— О тебе, конечно.

— И вы… — Аня снова попыталась выпрямиться в сиденье, но ремень не дал.

— И я пообещал исполнить одну просьбу твоей бабушки.

— Какую — не скажете? — Аня сначала кивнула, потом закусила губу, раздумывая, стоит ли, а потом все же не сдержалась — задала вопрос.

— Сама узнаешь. Чуть позже.

Вряд ли ожидала, что Высоцкий ответит нормально, но услышав, вздохнула, покачала головой, шепнула: «ужасный человек… Просто ужасный…».

Должна была понимать, что он услышит. Должна была готовиться к тому, что придется держать ответ, но стоило Корнею, успевшему вырулить с парковки в сторону дороги, бросить на нее взгляд с прищуром… Застыла, глядя настороженно… Уши торчком… Напряжение максимальное…

— Ну и зачем тебе такой? Подумай лучше…

Корней сказал абсолютно серьезно, не кокетничал ни на грамм. Потому что и сейчас прекрасно понимал — лучшее, что может случиться с ним и Аней в ближайшее время, — мирное расхождение по спокойной воде. До столкновения. Каждый в свою сторону. Каждый в свою жизнь. Абсолютно разные. Между собой несовместимые.

И Ане, наверное, слышать это могло быть больно, но она не подала виду. Смотрела на мужчину, который сосредоточился на дороге, спокойным взглядом, а потом произнесла тихо, но достаточно четко, чтобы услышал:

— Я хорошо подумала.

И отвернулась к окну, предпочитая смотреть на проносящийся мимо лес.

Глав 44