Позволь мне верить в чудеса

После возвращения с праздника жены застройщика ЖК, который портит им с бабушкой кровь, Аня долго не могла заснуть. В голове то и дело всплывали обрывки их диалога с Высоцким и доводили… То до отчаянного стыда, то до яростного гнева.

Он. Не. Имел. Права. Ее. Учить.

Аня убеждала себя в этом сначала всю ночь до рассвета, пока не вырубилась наконец-то, а потом и всю последующую неделю, в которую те воспоминания пусть куда реже, но продолжали посещать.

Утром ей на карту «упал» перевод. От кого — было очевидным. Увидев сумму, Аня чуть не подавилась печеньем, которое и без того не лезло в горло.

То ли Высоцкий не особо заморачивался изучением рынка мобильных телефонов, то ли в его вселенной существовали только флагманы, но переведенная сумма вызвала в Ане категорический протест. А сообщение, которое было оставлено в поле «назначение платежа» внезапный стыд.

«

Ты так торопилась сбежать, что забыла в салоне гитару. Набери меня +380ХХХХХХХХХ, договоримся, как отдать. И купи телефон, мечтательница

«.

Сомнений не было — он писал это «мечтательница» с ироничной ухмылкой на губах.

И первое желание — отправить деньги туда, откуда пришли. Но если сделать так — Высоцкий только сильнее утвердится в своей правоте, в том, что она наивная маленькая дурочка. Поэтому Аня сдержалась.

Позвонить по нужному номеру не решилась — только от мысли, что с ним придется разговаривать, пробирал страх. Точно ведь голос сорвется… Или чушь какую-то сморозит… Поэтому Аня написала сообщение:

«Здравствуйте. Это Анна Ланцова. Я получила перевод — спасибо, но это много. Я верну вам разницу после покупки телефона. Насчет гитары: она понадобится мне через выходные. Если вы будете на неделе поблизости — завезите, пожалуйста. Если нет — скажите, куда подъехать, я сама заберу.»

.

Перечитала пять раз прежде, чем отправить. Очень боялась, что в каком-то слове закрадется ошибка. И если раньше она была для Высоцкого просто наивной дурочкой, то станет еще и безграмотной. Тщательно подбирала слова, размышляла над каждым, меняла их… Хотела, чтобы звучало холодно, отстраненно, по-деловому. В меру цинично… Немного так, как он сам говорил с ней.

Получилось ли — вопрос, который остался для Ани без ответа. Хотя на сообщение ответ она получила.

«В воскресенье вечером заеду на объект. Привезу. Ты или бабушка будете дома?»

.

Аня читала и снова чувствовала, как щеки горят, а еще вопросы сыплются: один за другим.

Зачем человеку в воскресенье вечером ехать «на объект»? Это ведь выходной…

«Ты или бабушка» написал потому, что хочет воспользоваться очередным поводом, чтобы попытаться уговорить их продавать дом?

Придет и устроит еще одну такую же показательную головомойку, как в машине, но уже для двоих?

Этого допускать Аня не собиралась, поэтому ответила, пока не передумала:

«Я буду дома. Позвоните или напишите за десять минут, пожалуйста, я выйду к вам навстречу.»

.

Аня надеялась, что ответ более чем ясно дал понять, что домой его никто не пустит. И с бабушкой говорить тоже не даст.

Первый день она еще ждала новое входящее — какого-то

«ок»

или

«договорились»

, но его не было… И хорошо, наверное.

В тот же день ей с самого утра звонила Злата — извинялась искренне и долго. Объясняла, как случилось, что она забыла. Что вспомнила через час, понеслась на парковку, а Ани уже нет. Спрашивала, как Ланцова добралась, ничего ли не случилось, и настаивала, что она лично обязана компенсировать…

Ане еле удалось успокоить сердобольную помощницу Самарской. В отличие от Высоцкого, она понимала и принимала людей с особенностью, свойственной каждому, — они ошибаются. Кто-то крупно, кто-то мелко. И ставить штамп или даже крест на человеке из-за одной ошибки — не способная привести ни к чему хорошему категоричность.

Ане она была не свойственна. Ане было свойственно понимать и прощать. Не держать зла, искать оправдание. Поступкам всех, кроме единственного человека, который отчихвостил ее, как маленькую. Который поселил в голове сомнения и нежелательные чувства. Который… Слишком другой и холодный. И слишком очевидно не нуждающийся в ее оправданиях или одобрении.

Аня выдохнула, отложила книгу, нажала на пульт наушников, откинулась на спинку шезлонга, на пару секунд прикрывая глаза руками…

И вот так каждый день целую неделю…

Начинает думать об одном и практически сразу сбивается на «то самое». Это ведь ненормально. Кто для нее Высоцкий, чтобы уделять ему столько внимания в размышлениях?

Никто. И звать его никак, хоть и Корней…

Всю неделю на нее накатывало волнами. Сначала мысли, потом стыд, следом гнев, дальше протест…

Так и сейчас — опустившись на «стыдливое дно», а потом моментально разозлившись, Аня упрямо вновь включила музыку, взяла в руки книгу, окинула суровым взглядом уже достроенные и еще нет высотки, расправила плечи, уговаривая себя же, что ее поведение — никакой не протест, а законное… А то и богом данное… Право. Жить так же, как все девятнадцать лет. Делать на своей земле то, что хочет.