Позволь тебя снять (СИ)

— Тогда не вижу проблемы, — она разводит руками. — Если это то, чего ты хочешь, то дерзай.

— Даже не спросишь, что это? — Я удивлённо вскидываю брови.

— Я тебя знаю, Габи. Если ты захочешь, то сам расскажешь, — отвечает она.

— И ты не боишься?

— А мне стоит? — Нико хитро улыбается. Потом подходит ко мне и кладёт руку на плечо. — Я верю, что правильно воспитала тебя, Габи. Что до Марселло, то он не самый страшный человек в Палермо. И тот кто страшнее, защитит меня, если что.

— Что? У тебя появился покровитель? — я смотрю на неё удивлённо. Она смеётся.

— Не думал же ты, что твоя мама так проста?

Я почти уверен, что мама просто шутит. Едва ли кто-то на острове решился бы на отношения с Нико. Спустя много лет Марселло таки женился на ней, но сделал её жизнь очень одинокой. Мама не живёт с нами и почти не общается с отцом. Лишь иногда на официальных мероприятиях, где нужно присутствовать с жёнами, они появляются вместе. Из-за того, что она в некотором роде зависима от Марселло, мне сейчас беспокойно за неё. Отец может не одобрить или запретить мне сниматься, но я легко проигнорирую его запрет. Однако если он пригрозит маме, я вынужден буду последовать его воле. Именно поэтому я и не хочу, чтобы он узнал о чём-то раньше, чем работа будет закончена.

Мне часто приходит в голову мысль, что без отца мне жилось гораздо лучше. Ежедневно возвращаться в его огромный дом для меня странно. Я тут будто деталь от другого пазла. Но отец раз за разом пытается впихнуть меня в свою картину мира.

Вот и сейчас я куда-то еду с ним одетый как жиголо. Я не знаю, будет ли это деловая встреча или неформальный ужин, уверен только в том, что встречу много незнакомых людей, многие из которых знали Альфредо и недовольны мной, как подменой. Отец сегодня ещё более молчалив, чем обычно. И я не решаюсь задать ему вопрос, потому что кажется — если он вот так молчит, то лучше пусть молчит и дальше, ничего хорошего не произойдёт, если он вдруг заговорит. Я думаю о первых днях съёмки. Вспоминаю, как Женя смотрела на меня. Ловлю кринж с очевидных ошибок и радуюсь, что все вокруг терпеливы и спокойны, а потому мне не приходится стрессовать слишком сильно.

Когда я понимаю, куда именно мы приехали, меня охватывает дрожь. Мы выходим на заполненную автомобилями парковку. Я смотрю за каменную ограду и пытаюсь подобрать слова.

— Кладбище? — я бросаю на отца удивлённый взгляд. — Какого дьявола мы забыли на кладбище?

— Следи за языком! — отвечает он хмурясь. А затем, устремив взгляд к водной черте на горизонте добавляет: — Сегодня годовщина гибели твоего брата.

— И ты только сейчас мне об этом говоришь? — восклицаю я, но отец отворачивается и идёт к воротам. Я на негнущихся ногах иду за ним.

Это кажется жестоким — винить меня в том, что я не знал о дате. Я вообще ничего не знаю о брате, и это не моя вина. Мы с Нико жили совершенно иной жизнью до того, как всё произошло. И если бы не тот несчастный случай, то вероятно наши с братом миры бы никогда не пересеклись.

— Зачем ты притащил этого мальчишку сюда? — хриплым от слёз голосом бросает мать Альфредо. — Тебе мало тех унижений, через которые ты заставил меня пройти. Почему в этот день, ты продолжаешь быть эгоистом?

Если бы я мог, ответил бы синьоре, что Марселло без разницы в какой день быть засранцем. Возможно, после этого мы бы с ней поладили. Но я не смею подойти даже близко. Хотя все, кто пришли почтить память Альфредо смотрят на меня косо.

— Ты никогда не сможешь сделать из него Альфредо, — ядовито шепчет Марселло бывшая жена. — Мой мальчик жил свободной жизнью. Он ни на кого не оглядывался и следовал зову сердца. Он даже умер в море, где всегда хотел быть.

И пусть в словах этой женщины нет глубокого смысла, только отчаяния, они почему-то цепляют меня. Брат, как говорит Дария, действительно любил море и ходил под парусом. Из-за работы в компании отца он нечасто мог заниматься своим хобби и порой откровенно игнорировал прогнозы погоды. Мне в голову приходит мысль, что если бы брат действительно хотел свободы, то не стал бы отказываться от того, что любит. И мне тоже не стоит, если не хочу навсегда потерять себя. Я разворачиваюсь и иду быстрым шагом к воротам.

Отец звонит мне, когда я почти достигаю центра города.

— Где ты, чёрт возьми?! — кричит он в трубку.

— Прости, Марселло, но я не могу заменить тебе Альфредо, — отвечаю я, глядя на тот самый отель, в котором живёт моя прекрасная синьора фотограф.

— Не неси ерунды и возвращайся домой, — произносит он строго.

— Я серьёзно, отец. Ты не можешь контролировать каждый мой шаг. Если бы ты был со мной и мамой с самого начало, у тебя, возможно, был бы шанс. Но не теперь. И дело не в обидах. Просто я привык к свободе, и не той, что говорила та синьора на кладбище, а к настоящей. Понимаешь? Когда ты двадцать четыре на семь принадлежишь только себе. Живёшь, как нравится, работаешь, где нравится, и проводишь время только с теми, кого любишь.

— Даю тебе неделю, чтобы ты нагулялся, — выслушав смиренно вздыхает отец. — Но после я займусь твоим воспитанием.