Позволь тебя вернуть

Отступила боль физическая и приветственно помахала рукой душевная. Она никуда не уходила, притаилась в уголке и замерла в ожидании, когда, наконец, сможет уже показаться. И вот она пришла. И привела с собой подругу. Кажется, душевная боль представила её. Ах, да, точно. Её зовутревность.

Агнесс опустилась под воду, позволяя той забрать себя полностью. Звуки пропали и она прислушалась к себе.

Почему ей так больно? Почему её сердце болит?

А душа разрывается. Она слышит этот треск. Потому что окружающие звуки остались на поверхности.

Давно пора забыть, вычеркнуть из жизни, закопать, сжечь, уничтожить… нооо. Она этого не сделала.

Может, ей нравится страдать? Как ещё объяснить тот факт, что она не выкинула из своей головы Дарка Милтона?

Агнесс резко вынырнула и рвано задышала, хватая ртом воздух.

Она послушала себя и ничего толком не услышала. Если Агнесс надеялась найти ответы внутри своей души, то она их не нашла. Потому что все ответы в голове. А голова отказывалась ей их выдавать. Там выстроился барьер, за которым хранились все самые тёплые воспоминания о Милтоне. И как бы Агнесс не хотела, она не смогла бы его разрушить. Потому что… просто — потому что.

— Мисс Рейн! — послышался стук в дверь, — Не хочу торопить, но малыш хочет кушать.

Агнесс услышала детский плач. Тихий, жалобный.

Душевную боль запинали ногами и выкинули прочь, потому что Агнесс почувствовала, как грудь заполняет бесконечная нежность и желание подержать своего сына на руках. Покормить, прижать к себе.

И бесконечно любить.

* * *

— Я не уверена, что тебе нужно здесь быть, Милтон, — покачала головой рыжая, устало подперев стену плечом, — Снова начнёт нервничать, а там маленький ребёнок…

— Это мой ребёнок, — Милтон злился, рыжая уже третий раз говорила о том, что лучше бы ему прийти утром, — И я хочу с ней поговорить. И ты избавишься от меня только силой. Я не уйду, точка.

Генри присел на корточки с устало протёр глаза, приподняв очки, и пробормотал:

— Дорогая, хватит уже. Я устал обсуждать Милтона, или присутствовать при этих разговорах. Пусть сами между собой разбираются.

— Они уже наразбирались между собой, — огрызнулась она, бросив злой взгляд на мужа, — И что из этого вышло? Ты посмотри что вообще творится! У них ребёнок родился, а они между собой разобраться не могут! Милтон вообще умудрился сделать ещё хуже, чем было… ой я не могу, какой же ты идиот.

Джули качала головой и тяжело вздыхала.

Милтон закатил глаза и отвернулся от неё. Задолбала, сил уже нет. Как будто он и сам этого всего не понимает.

Он просто хотел увидеть их. Попробовать поговорить с ней. Если она скажет уйти ему прочь, он придёт утром. Если снова отошлет, придёт позже. И будет приходить бесконечное количество раз, пока они не поговорят.

— Мистер Бэрч должен прибыть с минуты на минуту, — буркнула Джули, — Пойду в гостиную подожду его.

Когда стих звук удаляющихся шагов, Милтон повернулся к Генри, который так же сидел возле стены:

— Кто такой мистер Бэрч?

Тот тяжело вздохнул, уже сотый раз за эту ночь:

— Работодатель Агнесс. Они очень сблизились.

— Они что…

— Нет, — засмеялся очкастый, — Ему лет семьдесят. Она, вроде как, заботится о нём, так же как и он о ней. В общем, у них очень тёплые отношения, можно сказать, — родственные.

— А где Рейн работает?

На лестнице послышался звук шагов.

— Давай потом об этом поговорим, — быстро сказал Генри, вставая, — Они идут.

По коридору шла рыжая и за ней высокий пожилой мужчина с помятым ото сна лицом.

— Святые небеса, я уж думал с ума сойду, — воскликнул мужчина, поравнявшись с парнями, — Ну, как она? Ох, извините, забыл представиться, я Реджинальд Бэрч.

Генри с Милтоном представились и обменялись со стариком рукопожатиями.

— Мистер Коутс выходил, сказал, что всё в порядке, скоро позовет Вас, — сказала Джули, — Агнесс не хочет, что бы в комнату заходили толпой, она передала, что бы первым их посетили Вы, мистер Бэрч.

У Милтона неприятно шевельнулось в груди.

— Отлично! — воскликнул старик, — Значит, будем ждать.

В коридоре установилось неловкое молчание. Милтон злился. Не на Агнесс, или старика. На себя. Что проебал возможность первому посмотреть на своего ребёнка.

Спустя минут пять дверь открылась и лекарь высунул голову:

— Кто тут мистер Бэрч? Пройдите, пожалуйста.

Радостный старикан скрылся за дверью и Милтон тяжело вздохнул.

— А ты чего ждал? — злобно прошипела рыжая, — Что Агни с распростёртыми объятиями будет ждать тебя сразу же, как родит? Мистер Бэрч заменил ей отца, а ты что сделал?

— Ничего хорошего! — рявкнул Милтон, — Долго ещё мусолить будешь эту тему, или я по-твоему тупой и ничего не понимаю? От того, что ты ещё раз пятьсот повторишь, какой я мудак, от этого ровным счётом ничего не поменяется!

Джули сердито засопела.

— Слушайте, может хватит уже? — проорал Генри, ну наконец-то, голос прорезался, может угомонит свою истеричную жену, — Я заебался уже слушать какой Милтон плохой, Джул — замолчи, по-хорошему. Или я свяжу тебя и отправлю в спальню, — и зачем-то добавил, — Спать.

Джули засопела ещё громче. Но отвечать не стала.