Позволяю любить

— То, что он слушает, — это ужас какой-то, а не музыка. Жуть, которую слушать невыносимо. Я его совершенно не понимаю, — оживилась она. — Музыка сумасшедших, не иначе. Я прихожу домой с работы уставшая, а в квартире грохот, даже уши закладывает. Я, знаете, запретила ему это включать.

— И он больше не включает?

— Только когда меня нет дома, — гордо произнесла женщина. — А вы что же, хотите сказать, что он сделал это из-за музыки своей?

— Нет. Он сделал это из-за того, что вы совершенно его не понимаете. В его жизни могло произойти что угодно, а вы ничего не знаете.

Антошкина мама сидела, понуро опустив голову.

— И что мне теперь делать? — спросила она. — Антон сам не хочет со мной разговаривать. Он отдалился от меня уже давно. И в свою жизнь, в свой мир никого не впускает. Он ничего о своих проблемах не рассказывает. — Теперь она чуть ли не плакала, почти кричала от своей беспомощности. — Доктор, может быть, вы с ним поговорите? Может, он вас послушает, вам хоть что-нибудь расскажет?

— Хорошо, — согласилась Аня. — Я поговорю.

— Но мне-то, мне все-таки, может, вы разрешите к нему зайти?

Аня утвердительно кивнула:

— Только не разбудите, не надо его сейчас тревожить.

— Хорошо-хорошо. Я тихонечко, на цыпочках.

После разговора с матерью Антона Аня чувствовала себя опустошенной. Хорошо, конечно, что она понятия не имеет о зловещей роли Ани во всем произошедшем. Значит, ее не сразу посадят в тюрьму за доведение до самоубийства, а после, тогда, когда соберут все необходимые улики. А может, никто ничего так и не узнает.

Но от этого легче не стало. Собственную совесть не обманешь.

Чужую совесть — это запросто, что Аня и продемонстрировала только что со всей наглядностью. «Как? Вы ничего не знаете о собственном сыне?» И все. Половина вины переложена на другого человека. Но своя вина от этого не уменьшилась.

«Все, хватит! Нужно отдохнуть. После подумаю, что можно сделать», — решила она.

Катя

За этого человечка Аня жизнь была готова отдать. В буквальном смысле.

Сестренка появилась случайно, нежданно и вне плана. Ане тогда было тринадцать лет. Их мама в свои сорок три года неожиданно решила, что у нее начался климакс. Порода такая, у них в семье рано наступает финал женской функции. И она не волновалась. А когда стало ясно, что это беременность, все сроки подавно истекли. Решать, оставить ребенка или отважиться на аборт, уже не приходилось.

Выход был только один. Так родилась Катя.

Вовсе не вопреки, а благодаря этим обстоятельствам Катюшка оказалась самой желанной, самой любимой дочерью. Аня была уже большая, и весомая часть забот о новорожденной, а затем и подрастающей малышке была возложена на нее. Возможно, именно тогда в ней проснулся природный материнский инстинкт. Попробуй только кто-нибудь обидеть ее сестру — ух, увидишь, что произойдет! Глаза выцарапает, и это еще слабо сказано. На кусочки порвет, и рука не дрогнет.

Взрослые почему-то решили, что сестры по жизни должны соперничать, ревновать друг дружку. Друзья, приходя в гости, неизменно спрашивали Аню:

— Не ревнуешь маму к сестричке?

— Нет. — Она удивленно вскидывала на них свои большие глаза.

— Значит, ревнует, — довольно делали те вывод.

Глупые, думала Аня. Она не хотела быть такой, как они.

Аня наивно полагала, что все сестры любят друг друга так, как любят они. Но жизнь быстро показала ей, что часто это не так. Как-то она стала нечаянной свидетельницей ссоры двух других сестер. Ирина, подружка Кати, ругалась со своей старшей сестрой Натальей.

— Не нужна мне такая сестра, как ты, — визжала Наташа. — Уходи! Лучше моей младшей сестрой будет Катя.

— Вот и замечательно, — отвечала ей Ирина. — А у меня Аня будет старшей сестрой.

Они обе повернулись к Кате и спросили у нее, согласна ли она поменяться.

— Нет, — невежливо отказалась та. — Я свою сестру никому не отдам. Не хочу меняться.

Смешно, глупо и нелепо. Конечно, поменяться сестрами невозможно, но Катя в тот момент этого еще не знала. Она просто на полном серьезе заявила, что не отдаст Аню, ни на кого ее не променяет.

Ане же было непонятно, почему Ирина и Наташа так ссорятся и обижают друг друга. Ведь они сестры! И разница у них не такая большая, всего пять лет. Наоборот, интересы должны быть общие. У Ани с Катей вон целых тринадцать лет, чертова дюжина, а все равно они прекрасно понимают друг друга. Аня и не помнит, когда они в последний раз ссорились. Так, подшучивали друг над другом, но не обидно, без злости, чисто из озорства.

Чаще в этих невинных схватках побеждала Аня. Еще бы, она же старше! И тогда она задорно смеялась — получилось… Катя старалась «отомстить», дать сдачи, и, если удавалось, Аня все равно смеялась: молодец-де, сестренка, ты тоже смогла, как я!