Позволяю любить

Аня встала, собиралась уйти. Он сжал ее ладонь, пытаясь удержать.

— Разреши мне любить тебя, — тихо прошептал он.

— Давай потом об этом…

— Когда?

— Не сейчас. Я устала. Хоть ты не мучай меня.

— Хорошо… потом…

Виктор

Концерт был в самом разгаре.

Юрий нашел Виктора, тот курил у открытого окна. В коридор леденящими порывами врывался ветер, но Виктор не ощущал холода. Юрий встал рядом и тоже закурил. Он никак не решался начать разговор. По мрачному лицу Юрия было ясно, что появились новые проблемы. Но затевать беседу о делах не хотелось.

Сюда, где они стояли, звуки музыки не доносились. Тишины — вот чего он желал в этот момент. И одиночества. Мелькание множества лиц утомлял о его. Все от него чего-то хотели. Вот и Юра — стоит, мнется, боясь сказать, чего ему понадобилось на сей раз.

В проеме коридора показалась женская фигура, Виктор сразу ее узнал. Лика-Анжелика. Она давно уже маячит, глаза мозолит, охотница. У нее сейчас только одна цель — привлечь его внимание. Лика будет добиваться этого всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Сегодня ей удалось прорваться сразу через несколько постов охраны. Изобретательная девочка. Блондинка, голубые глаза, длинные ресницы, томный взгляд, приоткрытые губы, волнующая походка… скука…

«Пора заполнить пустующее место и продолжить ряд имен-близнецов, — подумал вдруг Виктор, — Вика-Ника-Лика… Может, и дом не таким тоскливым станет…»

— Лика, уйди. Не до тебя сейчас, — резко повелел девушке Юрий.

Грубо. На Юрку не похоже. Наверное, проблемы вконец его измочалили, скоро того и гляди он с диким рычанием будет бросаться на людей.

Девушка остановилась, ошеломленная таким безапелляционным требованием. Да еще произнесенным с такой… с такой наглостью, вот. Глаза ее распахнулись так широко, что Виктор шагнул навстречу девушке.

— Юра, ну зачем ты… — укоризненно обратился он к другу. — Неприлично так себя вести, особенно с девушками. — Все внимание его между тем было обращено только на нее. — Девушка к кому шла? Ко мне, правильно? А не к тебе…

Лика благодарно прижалась к Виктору, его руки сомкнулись на ее тонкой талии.

— Витя, — еле слышно произнес Юрий, — мне срочно нужно поговорить с тобой. Наедине, — добавил он, бросив неприязненный взгляд на томную красотку.

— Опять ты за свое. Не можешь без меня справиться? — недовольно пробурчал Виктор. — Хочешь говорить — говори, но только по-быстрому. Я хочу уединиться с Ликой.

— Мама умерла, — произнес Юра еще тише. — Час назад мне позвонили из больницы. Тебя не могли найти.

— Твоя мама? — не понял Виктор, с соболезнующим взглядом поворачиваясь к нему.

— Нет. Твоя…

Виктор отстранил от себя девушку, сделал слепой шаг вперед. Он ничего не почувствовал, не осознал.

Слова Юрия показались ему нереальными. Еще утром мама была в хорошем настроении, пыталась, как всегда, немного повоспитывать его, сердилась за то, что сын отмахивается от мудрых слов и советов. Она ведь почти не болела. Так, проявлялись обычные возрастные недомогания — то сердце прихватит, то давление, то на суставы пожалуется. А теперь его чувства были почти парализованы.

Сквозь туман он видел искаженное лицо Юрия, который что-то быстро говорил, но смысл его слов не доходил до сознания. Лика попыталась обнять его, он оттолкнул ее и пошел куда-то, сам не зная куда, лишь бы уйти от того места, где на него обрушилась беда. Тишина навалилась со всех сторон, покрыла колпаком. Юрий догонял его, растерянно крича что-то вслед. Он не слышал, тупо шел, никуда не сворачивая. И лишь когда Юрий все же настиг его и основательно встряхнул, тишина лопнула. Нестерпимо и беспощадно обрушились звуки.

До этого он был вне времени и пространства, а тут вдруг вернулся в реальность, где нет ничего, кроме острой пронзающей боли.

…Похоронами занимался Юрий. Виктор находился в страшном состоянии оцепенения.

Ему подавали еду — он механически ел, не ощущая вкуса.

Ему подавали одежду — он переодевался. Выгонял всех из комнаты, отказывался выходить, сидел в кресле и смотрел в окно.

Там, за стеклом, началась зима. Снег засыпал двор. Все стало однотонно-белым. Так и должно быть, когда уходят близкие люди. Не прощаясь и не предупреждая о своем уходе.

Острая боль сменилась тупой и ноющей, не оставляющей ни на минуту. Боль была белого цвета, холодная, как снег. Он гнал ее, она не думала уходить. Он ругал себя за то, что его не оказалось рядом с матерью в момент смерти, чувствовал вину за все те ссоры, что регулярно себе позволял, наивно полагая, что впереди еще много времени — для примирений должно хватить…

Времени не оказалось. Внезапный сердечный приступ, время оборвалось и остановилось вместе с ее сердцем. Врачи не успели приехать, ее не стало.