Позволяю любить

…На следующий день Катя устроила разнос. Она высказала друзьям все, что думает об их шизоидной идее знакомства с Анной, и посоветовала Ире не показываться Ане на глаза. Ира, разумеется, не замедлила скорчить оскорбленную невинность, вопросив с притворным удивлением: «А я-то здесь при чем?» — но, наткнувшись на нехороший Катин взгляд, захлебнулась собственным вопросом.

С тех пор она старательно избегала всяческих контактов с Аней. Артем же вообще исчез из их компании.

Это получилось как-то тихо, незаметно, вроде бы и случай тот глупый совсем ни при чем.

Антон до сих пор вспоминает со стыдом, как в тот день вместе со всеми он стоял на нижнем этаже. Сволочь этакая, он ведь тоже давился смехом за компанию!..

Если честно, сразу он даже и не понял, что произошло у него на душе, когда его глазам впервые явилась Аня.

Сначала он подумал о ее возрасте. Лет двадцать, не больше. Или даже восемнадцать. Нет, Антон, разумеется, осознавал, что истина крепко разнится с этими соображениями, что Анна уже давно закончила учиться и сейчас работает в больнице — значит, ей должно быть ощутимо больше.

Но не спрашивать же об этом у Кати!

И вовсе не потому, что возраст для Антона не важен. Нет-нет, все, что касается Ани, — важностью обладает первостепенной. Но подобный интерес с его стороны привлек бы ненужное внимание, затронута оказалась бы и Аня, а Антон ни за что не мог этого допустить. Она была его тайной! Самой сокровенной, в которой не признаются даже самому себе в пустой темной комнате.

Она просто была его любовью. Первой и последней.

Антон нисколько не сомневался в этом, он даже ни разу не мучился сложными вопросами типа «люблю — не люблю?». И спроси его: «Почему так?» — ответить бы скорее всего не смог.

На этот вопрос нет ответа. Любят не за что-то — потому что. Потому, что просто любят.

Он любил Аню всю. Ее голос, взгляд, жесты, походку. С некоторых пор она составляла его новый мир, с квартирой, где он впервые ее увидел, со своей младшей сестрой. С собакой, наконец, если бы у нее была собака! Весь мир и вся жизнь отныне были единым целым и уживались в его сердце только с Анной. Да, именно так! Не Аня — часть нашего суетного мира, а мир — это частичка моей любимой Ани…

В одежде Аня предпочитала Восток. Он подумал об этом еще тогда, в тот момент, когда впервые ее увидел.

А увидел он ее мельком, когда нечаянно заглянул в полуоткрытую дверь Аниной комнаты.

Потом Катя с недовольным видом дверь захлопнула и всю компанию затолкала к себе, в свою комнату. О чем после разговаривали ребята, чем занимались и куда впоследствии засобирались, Антон теперь и не помнит — он думал с той минуты об Ане. Думал все время, постоянно.

…Тогда на Анне было кимоно — светло-зеленое, цвета свежей, только-только распускающейся апрельской листвы. Широкие брюки, блуза-кимоно, пояс, еще какие-то элементы — кажется, атласные. Или шелковые, он в этом плохо разбирается. Перламутр ткани блестел и переливался под светом электролампы, он мерцал, будто подсвеченный изнутри миллиардами мелких искр, что внезапно слились друг с другом.

Или это Аня так светится?

Налет Востока имела вся ее квартира. Тонкий намек. Еле уловимый, и от этого — еще более загадочный.

Сама Аня сидела на диване, скрестив ноги — легко и непринужденно. Очевидно, что ей так удобно. Повсюду — на полу, на диване, по креслам — разбросаны были подушки. Много подушек, разные — они тем не менее подходили друг к другу и отнюдь не создавали пестроты и неряшливости. Словно создавалось ненавязчивое ощущение того, что именно так и должно здесь быть.

В ванной комнате к светильнику был подвешен колокольчик из чеканной бронзы — он был украшен монетами удачи. В этом тоже присутствовал отклик Востока.

Цвет и рисунок обоев, орнамент на ковре, столик с чайными принадлежностями… Восток, в общем, раздавался эхом повсюду, и особенно это ощущалось в комнате Ани, куда Антон неожиданно для самого себя осмелился зайти. Так вот просто взял да и зашел без всякого хозяйского дозволения.

Он осознал себя пребывающим в ее комнате только тогда, когда уже очутился в самом средоточии запретной территории.

Ковер на стене и полу. И снова — подушки повсюду. По стенам рассредоточились какие-то загадочные маски, на полках изящно обжились статуэтки, а в углу, окруженная разноцветными свечами, заняла свое достойное место ароматическая лампа. Повсюду в напольных вазонах вились экзотические цветы-растения, оплетающие, казалось, все свободное пространство комнаты — они распространяли свои щупальца даже к потолку.

Столь обильное множество всевозможных вещей не загружали комнату Ани зрительно, не превращали ее в тесную кладовую. Напротив — они будто переглядывались и перешептывались друг с другом, выражали искреннюю волю и желание своей хозяйки.

Как показалось в тот момент Антону, вещи в этой комнате защищали ее от вторжения чужаков. А он в настоящую минуту был именно этим самым чужаком. И, озадаченный такой неприятной догадкой, он поспешил ретироваться, испугавшись, что Аня станет свидетельницей его невольного дерзкого проступка.