– Раз так, тогда я завтра это всё прекращу. Жди в гости батюшку. – И, не давая отцу шанса возразить, бабушка ушла, и каждый из них остался при своём мнении.
Утром бабушка не проснулась. Второй удар. Алёна не плакала – бабушка бы такого не потерпела.
После похорон отец решил, что в столице слишком много глаз и ушей. Поэтому мы уехали на родину к бабушке – в далёкий уезд Вятской губернии. Но отец остался там ненадолго и вскоре снова уехал в столицу.
Сначала было интересно – новые места, природа, люди. А потом появились другие дети, которые воспринимали меня как изнеженную городскую девчонку. Мне не нравилось, но я никому не говорила, иначе ко мне бы тоже приходили эти страшные люди.
Мы поселились в имении сестры бабушки – Агафьи Степановны. Когда я её увидела, расплакалась. Они были так похожи.
– Алёнушка, милая! Ох, ты бедное дитя моё! – она обняла меня и прижала к себе. Я чувствовала, как содрогается её грудь от плача и как ей тяжело дышать, позже почувствовала, как кто-то третий обнял нас. Это была Глаша, внучка Агафьи Степановны. С этого момента Глаша была моим ангелом хранителем. Вот и сейчас она играет роль моей спасительницы.
– Алёнка, ну вставай, быстрее. Я не видела где она, вдруг в зале уже.
Глаша потянула меня за плечи с кровати, но этого уже не требовалось, ведь от страха я сама вскочила. За окном я увидела, что Стёпка и Иван уже ищут её – они наши конюхи, и очень добрые и верные люди. Будь кто другой, весь бы уезд узнал, что у нас происходит. А ещё я заметила, что ночь была на редкость звёздная. Казалось, что все небесные светила заглядывают прямо к нам в окно. Но их свет казался удушающим эфиром и будто мешал нам быстрее добраться до печи.
– Она уже испустила мочу? – этот порядок её действий был уже до боли знаком, и если ответ положительный, то у меня очень мало времени добраться до печки с балдахином.
– Нет, скорее не знаю. Бабушка увидела, что её нет, потом разбудила меня, и вот я теперь веду тебя к спасению.
Вот мы уже у печки, это единственное в усадьбе место, куда без лестницы не забраться, а через балдахин она забраться не может. Одна цыганка его нам заговорила, ведь она сама такого зла ещё не встречала. Решила мне помочь спастись, всегда и во веки веков буду ей благодарна за этот балдахин.
– Ну чего встала – полезай! – Шёпот Глаши звучал как крик. Я встрепенулась и полезла. Как только моя нога коснулась ступеньки лестницы из зала послышался шорох голых ступней и голос, который высасывал всё живое из меня.
– Алёна, Алёна, единственная оставшаяся со мной доченька. Что же ты бегаешь от матушки. Подойди ко мне, я расчешу твои прекрасные локоны.
Глаша и я застыли на месте. Это всегда нас завораживало и пугало одновременно. Медленно, медленно приближался шорох и скрипучий голос, и вот из зала появилось то, что когда-то я называла матушкой.
Грязные сальные волосы, сбившиеся в один комок. Скелет, напоминающий лишь тонкие прутья ивы. И глаза, которые ничего не видят, но ненавидят всё.
– Алёна, куда ты? – впервые тепло сказала матушка, но я знаю, что это обман.
– Алёнка, полезай! – прикрикнула на меня Глаша и в этот момент матушка свирепо кричит:
– Алёна, ах ты мерзкая девчонка! Иди ко мне, и я затащу тебя в Преисподнею, твоя любимая бабушка ждёт – не дождётся тебя там.
Она побежала прямо на нас, растопырив руки так широко, что казалась она не человеком, а пауком, который вот-вот готов напасть. Всё случилось так быстро: Глаша со всей своей силой втолкнула меня на печку и закрыла балдахином, но лестницу закинуть не успела, но огрела ею, то, что осталось от моей маменьки. Я не могу сдержать рыдания, закрываю рот ладошками. Глаша хоть и старшая, но тоже маленькая и её силы не хватило замахнуться как следует.
Маменька душит её и трясёт. Её тонкие острые пальцы впиваются в шею Глаши. Сквозь балдахин я вижу, что Глаша борется, но её силы на исходе. И я делаю то, что мне запрещали делать.
– Маменька, остановись, прошу тебя! – я кричу и рыдаю одновременно. Всё остановилось, мама просто сидит и не шевелится, но отпустила Глашу. Та, хватая воздух большими глотками, отползает от маменьки и оттаскивает лестницу подальше. Я уже слышу топот. Скоро прибежит бабушка и наши конюхи и всё закончится.
– Нет, милая, не закончится. – С этими словами маменька встала напротив печки и стала озираться по сторонам. Она до сих пор не видит, где я.
– Не вижу, но я услышала тебя. – Я зажала сильнее рот, чтобы больше не проронить ни слова. Матушка оскалилась, села на корточки и испустила мочу и в этот момент прибежала бабушка Агафья, Стёпка и Иван. И все мы разом поняли – она нашла меня.
С этого момента звёздный эфир приобрёл плотность и, правда, стал душить.
2 глава
Эта ночь стала отправной точкой нашего конца. Теперь каждую ночь маменька начинала свои поиски именно с печки, и попасть туда ночью не было больше возможным. Поэтому меня заранее укладывали спать там.