Позывной «Химера»

Иван после полученных увечий долго пробыл в постели. Несколько дней он пылал и бредил, а раны его не затягивались. Вскоре всё пошло на спад. Он стал приходить в чувства, пить, есть и к нему вернулась речь. Глаша не отходила от него, была ему благодарна за спасение. Ведь под ударами плети должна была оказаться она, а в последний момент Иван прикрыл её собой.

Отец забрал матушку к себе. Сколько бы мы не хотели её отдавать. В тот момент отец был неумолим и совершенно не обращал внимания на наши протесты. Матушка же походила на запуганного ребёнка: не поднимала головы, не смотрела на нас, а когда мы спрашивали, где она хочет остаться, то просто мычала и мотала головой. Так мы потеряли связь с ней.

Потом к нам стали приходить местные жители и жаловаться на то, что в лесах пропали все животные, а те, которые остались, стали гнить изнутри. Как то к нам пришёл Прохор, кузнец, и принёс дикого кабана:

– Вот! – говорит, – полюбуйтесь, что твориться! – и он разрезал брюхо еле живому кабану. Вместо крови и потрохов, к нашим ногам разлилось чёрное месиво и вонь стояла жуткая. Все решили, что это хворь, которую принесли новые поселенцы на отшибе, и было решено запретить заходить и охотиться местным жителям в лесу. Но от того легче не стало.

Всё чаще вспоминала бабушка Агафья Степана, всё ли с ним хорошо, нашёл ли он цыганку. Эти вопросы волновали не только бабушку, но всё население её поместья. Ведь теперь все знали, что происходит в нашей семье, и я снова стала посмешищем для местных детей: в моё окно прилетали камни, когда рядом со мной проходили, то в след кричали, что я дитя ирода или просто плевали под ноги.

Как то ночью, когда мы уже хотели ложиться спать, в двери усадьбы постучали так громко, что могли их просто выломать. Мы спустились вниз, а наша прачка уже открывала дверь. На улице стояла ужасная ветреная погода, что склоняла верхушки деревьев почти до земли. Как только дверь открылась в прихожую ввалились двое, один был высокий крепкий мужчина, в котором мы сразу признали кузнеца Прохора, а на плечах он держал человека, вид которого не мог не удивить – это был мавр, но не смотря на его тёмную кожу был он ужасно бледен и худ.

– Агафья Степановна, нужно помочь, еле дышит он! – сказал Прохор.

– Ты где его нашёл?

– Стою я, значит, кузню закрываю, а сзади звук, будто кто-то шлёпнулся о землю. Оборачиваюсь, а там это чудо лежит. Весь ободранный, в крови… Да вы взгляните на него, он не ел ещё наверно всю жизнь!

Вид мавра и правда был ужасен. Лежал он без сознания, ничком у нас в прихожей. Решили мы его в зал отнести, но как только мы до него дотронулись, он очнулся. Бешено стал озираться по сторонам и лепетать что- то не непонятном языке. Встал на колени и, видимо, молил о чём-то, разобрать мы не могли. Успокоился он только после того как, дали мы ему молока да краюшку хлеба. Пока ел он сумели мы разглядеть его лучше – весь в шрамах от плётки, ожоги и синяки, руки все истёрты были в мозоли, на правой руке так пальцев не хватало и было видно, что все эти увечья получил он совсем недавно, а пальцев лишился, бабушка сказала, явно сегодня.

Пока кушал он на улице пошёл дождь, сильный как ураган, а без того сильный ветер стал завывать пуще прежнего. Тут как громыхнуло, что дом затрясся, и в этот самый момент постучали снова нам в дверь.

6 глава

Постучали снова в дверь. Мы замерли. Каждый про себя гадал, кто же это мог быть.

Прохор решил взять инициативу в свои руки и со всей своей не малой силой рванул дверь. Встав на пороге, он отделил нас от чёрной холодной мглы. Пару секунд мы всматривались в темноту и разглядели силуэт женщины, а рядом с ней стоял мужчина.

Мы все испытали неимоверный страх, подумав, что это пришли пришельцы за своим рабом, но страх сменился радостью. Ведь это был Степан с цыганкой. По ним было видно, что путь их был очень трудный: у цыганки был порван подол платья, а у Степана сиял огромный кровоподтёк на щеке, но, несмотря на это, они тоже были счастливы добраться до нас.

Все принялись обниматься, а бабушка так вообще всплакнула.

– Не хорошо стоять на пороге, когда у него поджидает зло.– Промолвила цыганка. – Чувствую, что оно уже корни пустило здесь. – И мы принялись им рассказывать, что стряслось во время их отсутствия. Потом настала очередь Степана и цыганки рассказывать. Начал Степан:

– Ну что, добрался я до табора быстро, бед в дороге не было. Встретила меня цыганка и молвит, мол, я уже всё знаю и давай быстрее в путь собираться. Мало времени осталось. Но вот в обратном пути…

Здесь цыганка слово держала: