Позывной "Хоттабыч"

– Ну, скажете тоже, товарищ Старик! – фыркнул старший лейтенант. – Мне бы ваш резерв… – мечтательно произнес он. – Два Жреца… А ведь по Силе даже Младший Жрец равен едва ли не целому мотострелковому батальону! Нет, никак вам нельзя помирать, товарищ Старик! Никак нельзя!

– Ладно, Егоров, постараюсь до победы дотянуть – вон ты меня как здорово починил!

– Да не, это так – баловство одно. Вот товарищ оснаб вас в столицу доставит – там вами настоящие Медики займутся…

– И что, они ушедшую молодость тоже возвращать умеють? – ехидно поинтересовался я, ковыляя к двери на негнущихся ногах. Сапоги, выданные майором, которые мне удалось натянуть на распухшие ноги, противно шлепали широкими голенищами по моим худым голяшкам.

– Нет, увы, – печально протянул старший лейтенант, – молодость возвращать еще пока ни один Силовик не научился. Хотя, читал я как-то, еще до войны, статейку одну в научном журнале. Даже автора статьи помню – Александр Александрович Богомолец[21], Медик-Силовик, академик! Так вот он реально считает, что реальный срок человеческой жизни куда как больше, чем существующий на данный момент! Согласно его теории, обычные граждане, не сумевшие пробудить в себе Силы, могут легко дотянуть до ста тридцати – ста пятидесяти лет! Ну, а Силовики – и того больше!

– Надо будет пообщаться с этим твоим Богомольцем, – усмехнулся я, выбираясь на улицу.

– К сожалению, он не мой, – вздохнул Егоров, – он наш, Советский… Я бы тоже пообщался, только, кто же меня к нему допустит? К такой-то величине?

– Эх, Вася-Василек! – Я хлопнул старшего лейтенанта по спине. – Какие твои годы? Главное – правильную цель перед собой поставить! И тогда можно хоть горы свернуть!

– И то, правда! – обрадовано воскликнул Егоров. – Вот закончится война, обязательно учиться пойду!

– Егоров, кончай лясы точить! – крикнул майор, о чем-то перетирающий у штабного автомобиля с высоким начальством. – Товарища Старика уже заждались!

– Действительно, ехать пора, – согласился с майором Петр Петрович, пожимая руку майору, а затем и подошедшему старшему лейтенанту. – Я на вас надеюсь, товарищи! – произнес он напоследок.

– Не подведем, товарищ оснаб! – заверил его майор. – Распоряжения уже доведены до личного состава, буквально через пару часов будем готовы к выдвижению к охраняемому объекту.

– Никифор Васильевич, ну и вы…

– Помощь будет, товарищ оснаб, – подтвердил генерал-лейтенант. – Ну и вы там, в Ставке Верховного Главнокомандующего, о нас не забывайте! Хоть и в тылу, но одно дело делаем – Родину защищаем! А теперь поспешим, – он взглянул на часы, – на аэродром пора.

Всю остальную дорогу я банально проспал: сначала на мягком заднем сиденье штабного автомобиля, а потом на груде каких-то мешков в большом военном транспортнике Ли-2, на котором нас с командиром в срочном порядке доставили в Москву. Посадили самолет на Чкаловском военном аэродроме. По выходу нас уже дожидался «Черный воронок» – Горьковская «Эмка», который и в моем мире вовсю использовался органами ОГПУ-НКВД для перевозки всякого рода заключенных и задержанных. Вот и я сподобился, наконец, для такой вот «незавидной» роли. Да и в рот компот! Чего мне терять? По пути «не отошел» – уже в радость! Хоть на столицу из окошечка погляжу…

Я без возражений вновь уселся на заднее сиденье. Рядом – товарищ оснаб, впереди два мордоворота в штатском, один из которых за рулем. А когда отъехали от самолета, сзади и спереди пристроились еще две «Эмки». С эскортом, похоже, прокатимся. Не иначе, высоко оценили меня товарищи… Хотя, было б с чего. Если и есть у меня энта неведомая Сила за душой, то, как её пользовать-то? Я ить теперь, как та обезьяна с гранатой – и самому бы не убиться, да и других по-дурости в расход не пустить, как капитана Рогова…

– О чем задумался, товарищ Старик? – выдернул меня «из кокона» наружу Петр Петрович.

– Да вот думаю, что не помер – уже хорошо! – признался я. – А что дальше – сплошные потемки. Е просветишь на этот счет, товарищ оснаб? Хочется успеть какую-никакую пользу еще принести. Ну, пока опять на тот свет не призвали, – я хрипло хохотнул. Ведь от того призыва, сам знаешь, не отвертеться, не откосить…

– Не прибедняйся, товарищ Старик, – на этот раз усмехнулся уже Петр Петрович, – получилось же у тебя один раз от Старухи убежать? Получилось! Таким достижением у нас никто похвастать не может! Так что крепись, Илья Данилович, слишком ценный ты для страны товарищ!

– Я бы рад, – развел я подрагивающими руками, – только годы мои не те – давят, мочи нет! – Я реально чувствовал, как меня растрясло – поясница стала колом, теперь и нормально разогнуться не смогу. – Я и из машины-то сейчас самостоятельно выйти не смогу, – признался я командиру, – заклинило спину… Радикулит, будь он неладен! Грыжи, протрузии и прочие болячки. На кладбище мне лет двадцать как прогулы ставят. Пора мне «со святыми упокой»…

– Не спеши, на кладбище всегда успеется! – оптимистически заявил оснаб. – Мы тебя сейчас к Кремлевским эскулапам доставим, а они кого хошь враз на ноги поставят!