Позывной "Хоттабыч"-2

Локомотив еще раз свистнул и потянул вагоны на закрытую территорию. Нет, пусть они и не видят, но я-то отчетливо наблюдаю, как активно снуют вокруг створок какие-то темные полупрозрачные «сгустки». И вообще, за воротами этих тварей, словно мошкары вечером в осенней тайге. Надо будет приглядеться повнимательнее, может это и есть пресловутые прислужники местных Шаманов – расторопные Духи-Тёсь? Мы медленно заезжали в раскрытые ворота и, как только «преодолели Рубикон», оказавшись за толстыми стенами тюрьмы, на мои плечи словно навалилась чудовищная тяжесть. Прям, как мешком картохи сверху придавило! И судя по скривившимся лицам моих попутчиков, их тоже не обошло стороной.

– Ну что, доходяги, – на вагонный продол[50] вышел начальник конвоя, и остановился рядом со скучающим рядовым Табакиным, – ощутили всю «прелесть» Абакана? Хотел сказать, – довольно усмехаясь, произнес он, – чтобы в следующий раз неповадно было… Но передумал – следующего раза для вас не будет! Наслаждайтесь гостеприимством Пожирателя Душ, господа аристократы!

– Да пошел ты в жопу, мусор! – прорычал кто-то из соседней купешки-камеры, расположенной по соседству с нашей.

Но начальник конвоя и ухом не повел, явно наслаждаясь нашими неприятными ощущениями и кислыми рожами.

– Гляди, Табакин! – Толкнул он кулаком в плечо встрепенувшегося при его появлении солдатика. – Смотри, и не завидуй им больше никогда!

От упавшей на мои плечи «тяжести» начало потихоньку двоиться в глазах, словно бы наложили друг на друга две одинаковые картинки, но с небольшим смещением. Я закрыл один глаз, думая, что раздвоение прекратиться (я всегда так делаю, чтобы сфокусироваться, когда перепью), но не тут-то было. Даже одним глазом я видел точно так же, как и двумя. Причем одна картинка была четкой и резкой, а вторая – немного смазанной и слегка зыбкой.

– А чего это их так корчить начало? – поинтересовался у капитана Табакин, который по незнанию, едва не пропустил все веселье.

– А это «вечерняя дойка» Праны началась, – просветил подчиненного капитан. – Сейчас Духи Абакана быстренько с них всю аристократическую спесь-то пособьют! Будут знать, как умышлять против нашего народного государства и товарища Сталина.

– Ох, ты ж, а вдруг и нас случайно зацепит? – Заволновался солдатик, переменившись в лице.

Я слушал их разговор вполуха, пытаясь поскорее проморгаться. От смазанной и раздвоившейся картинки у меня кружилась голова, во рту появился кислый металлический привкус и к горлу подкатывал тошнотворный ком. Однако, когда я бросил беглый взгляд на надзирателей, то очень сильно удивился. На лбу каждого из них исходили непроглядным мраком четко очерченные темные «печати» – свивающийся кольцами крылатый змей, заключенный в правильный шестиугольник.

– Не ссы боец! Не зацепит! – Успокоил его старший надзиратель. – Ты же прошел курс «техники безопасности»? Тамгу на лбу «травили»?

Я навострил ухи.

– Какую тамгу? – Затупил рядовой.

– Мля! – выругался капитан. – Ну, отчего мне попадаются сплошные долбоклюи? Иголки в лоб загоняли на курсах?

– А… Да! – Неосознанно потер лоб ладонью Табакин. – Больно было, прям жуть!

– И не объяснили ничего? – не поверил капитан.

– Ну, говорили там чего-то… Только я и слова не понял, – признался рядовой. Инструктор, словно на тарабарском языке какую-то чушню нес…

– И за что мне все это? – Закатил глаза под лоб начальник конвоя. – Ладно, не бери в голову, Табакин! Бери в плечи – шире будешь! Одним словом, если тебе не сплохело при въезде на территорию, значит, Тамга имеется, и она «работает».

Глава 19

Локомотив дотащил вагоны до железнодорожного вокзала (да-да, у этой тюрьмы имелся свой железнодорожный вокзал) и, «спустив пары» и лязгнув сцепкой, остановился у высокого перрона. Как ни печально это признавать, но оркестр на перроне отсутствовал. Однако, встречающие имелись – двое невооруженных слегка раскосых молодых человека, облаченных в цивильные деловые костюмы, как у номенклатурной советской элиты. И никакой тебе больше охраны. Ну, вот вообще никакой!

Первым на перрон соскочил начальник конвоя и подошел к встречающим. Они обменялись рукопожатиями, после чего капитан передал стопку тоненьких картонных папок, по-видимому, наши личные дела. Один из парней небрежно её принял и сунул «под мышку». После чего капитан передал какой-то листок бумаги второму, в котором тот быстро расписался. Капитан сложил лист вчетверо и сунул его в нагрудный карман гимнастерки.

– Табакин, «выгружай» осужденных! – громко крикнул он, повернувшись к вагону.

И это все? Никакой больше бюрократической волокиты? Нас что, даже «сличать» с документами не будут?

Табакин прошелся по зарешеченным купешкам «Столыпина», отключая Защитные Конструкты, тыча светящимся кристаллом в Магические запоры.

– По одному! – Раззявил он свою луженую глотку, направив автомат вдоль коридора. – Руки за спину и на выход! Шаг короткий! При попытке побега – стреляю без предупреждения! – И он показательно лязгнул затвором автомата.

– Табакин! – В вагоне вновь появился начальник конвоя. – Ты дебил?