Позывной «Хоттабыч» 4 (СИ)

— Увы, мой друг, — печально произнес Александр Дмитриевич, — но моя миссия не предусматривает ваше вызволение из плена. Мы просто случайно на вас наткнулись… Все уже считают вас геройски погибшим… Даже отец.

— Да-да, я понимаю… — Яков сгорбился на кресле, словно из него вынули стержень. — Скажите… — следующие слова дались пленнику с большим трудом, — он… действительно не захотел обменять меня на фельдмаршала Паулюса?

— Откуда вы знаете? — удивленно спросил оснаб. — Ах, да, — он хлопнул себя ладонью по лбу, — фон Эрлингер!

— Да, — кивнул Джугашвили, — этот эсэсовский полковник пытался меня пронять таким способом… — Он криво усмехнулся. — Но так просто лейтенанта Джугашвили не сломить! Не на того напал! Так это правда?

— Узнаю в тебе чудовищную волю твоего отца, — лишь качнул головой товарищ оснаб. — Это правда — товарищ Сталин не стал менять тебя на генерал-фельдмаршала Паулюса, но тому есть логическое объяснение… — Головин попытался насколько можно смягчить это известие, но Яков не стал слушать его утешения:

— Все правильно! Генералов на солдат не меняют! Иначе как бы он стал смотреть в глаза своему народу? И я бы чувствовал себя распоследним подонком, прячущимся за чужие спины… Но почему так долго, Александр Дмитриевич? Я уже два года как… А враг все еще топчет нашу многострадальную землю!

— Топчет, — согласился оснаб. — Мы его потихоньку, но выдавливаем с нашей земли. Взять Москву фрицам в сорок первом таки не удалось! Вспомни сам, ведь ты умудрился попасть в самую кровавую мясорубку первых дней войны…

— Да, — кивнул Яков, соглашаясь с железобетонными доводами князя Головина, — я помню… Помню, как пребывал в шоке от того, что нас так легко смяли и раскатали в горелый блин… Но почему так случилось, товарищ… не знаю вашего звания…

— Оснаб, — ответил Александр Дмитриевич.

— В Советском Союзе вернули старорежимные звания? — изумился Джугашвили. — И не только звания, — не стал вдаваться в подробности Головин о том, что его звание — уникально для Союза, — вернули еще и погоны.

— Неожиданно… — изумленно приподнял брови Яков. — Так почему так произошло, товарищ оснаб? Почему враг в считанные дни и недели сумел проломить нашу оборону и докатиться до самой Москвы?

— Я не военный аналитик, — честно признался Головин. — Враг оказался намного сильнее, чем мы сумели даже предполагать. Намного сильнее! Сейчас я не могу вам много рассказать, Яков…

— Почему?

— Тот человек, которого вы видите сейчас перед собой — лишь часть, Ментальный Слепок моего сознания, не обладающий полной памятью оригинала. Мне пришлось пойти на это, чтобы поговорить с вами с глазу на глаз. А я в данный момент нахожусь в теплой компании эсэсовского штандартенфюрера — барона фон Эрлингера, усыпляя его бдительность.

— А так разве такое возможно? — вскинулся пленник, впившись взглядом в глаза «эрзац-копии» оснаба.

— Разделение сознания? — переспросил Головин.

— Да.

— Это — одна из особенностей моего Ментального Дара, — сообщил Головин. — Правда, «жизнеспособность» отделенной от общего сознания копии недолговечна. Я скоро исчезну… Поэтому, Яков, слушайте внимательно — времени у нас с вами почти не осталось.

— Я весь в внимании, — подобрался Джугашвили.

— Дело в том, что барону удалось подобрать «ключик» к первому уровню вашей Защиты. Пусть путь к нему долгий и кропотливый, но ему таки удалось до вас добраться. И пусть его недолгое общение с вами запустило процесс «регенерации» разрушенных Защитных Формул, этот хитрый ублюдок может еще что-нибудь выдумать. В свое время мне довелось с ним плотно общаться…

— Я больше не буду выходить на первый уровень, — сообщил Джугашвили. — У меня есть «своя комната» — туда ему не добраться. По крайней мере, в ближайшее время, — добавил он.

— Мой вам совет, пока не покидайте «окрестностей» этой дачи. За два года мы продвинулись далеко вперед в построении Метнальной Защиты. Здесь вам точно ничего не будет угрожать. Можете гулять в саду, пользоваться столовой, кинотеатром и библиотекой. Все это поможет скрасить вам одиночество.

— Хорошо, — кивнул узник, глядя увлажнившимися глазами в огонь, бушующий в буржуйке.

— И еще, Яков, я не буду давать вам напрасных обещаний… — Произнес Александр Дмитриевич, решив ничего не скрывать от пленника, какой бы горькой ни была эта правда. — Наша миссия очень важна для страны… для победы… И, хоть ваше спасение и не предусмотрено нашим заданием, мы постараемся вас освободи… — Договорить Головин не успел — его Ментальный Слепок исчерпал отведенное ему время и растворился в пространстве.

— Удачи, Александр Дмитриевич! — произнес в пустоту Яков, продолжая как завороженный смотреть на игру ярких языков пламени в открытой печи.

Глава 19

Мы вновь оказались в полутемном бетонном каземате перед неподвижным телом Якова Джугашвили, лежащим на холодной металлической поверхности прозекторского стола.