Позывной "Хоттабыч" (СИ)

— Нет, увы, — печально протянул старший лейтенант, — молодость возвращать еще пока ни один Силовик не научился. Хотя, читал я как–то, еще до войны, статейку одну в научном журнале. Даже автора статьи помню — Александр Александрович Богомолец [2], Медик–Силовик, академик! Так вот он реально считает, что реальный срок человеческой жизни куда как больше, чем существующий на данный момент! Согласно его теории, обычные граждане, не сумевшие пробудить в себе Силы, могут легко дотянуть до ста тридцати — ста пятидесяти лет! Ну, а Силовики — и того больше!

— Надо будет пообщаться с этим твоим Богомольцем, — усмехнулся я, выбираясь на улицу.

— К сожалению, он не мой, — вздохнул Егоров, — он наш, Советский… Я бы тоже пообщался, только, кто же меня к нему допустит? К такой–то величине?

— Эх, Вася–Василек! — Я хлопнул старшего лейтенанта по спине. — Какие твои годы? Главное — правильную цель перед собой поставить! И тогда можно хоть горы свернуть!

— И то, правда! — обрадовано воскликнул Егоров. — Вот закончится война, обязательно учиться пойду!

— Егоров, кончай лясы точить! — крикнул майор, о чем–то перетирающий у штабного автомобиля с высоким начальством. — Товарища Старика уже заждались!

— Действительно, ехать пора, — согласился с майором Петр Петрович, пожимая руку майору, а затем и подошедшему старшему лейтенанту. — Я на вас надеюсь, товарищи! — произнес он напоследок.

— Не подведем, товарищ оснаб! — заверил его майор. — Распоряжения уже доведены до личного состава, буквально через пару часов будем готовы к выдвижению к охраняемому объекту.

— Никифор Васильевич, ну и вы…

— Помощь будет, товарищ оснаб, — подтвердил генерал–лейтенант. — Ну и вы там, в Ставке Верховного Главнокомандующего, о нас не забывайте! Хоть и в тылу, но одно дело делаем — Родину защищаем! А теперь поспешим, — он взглянул на часы, — на аэродром пора.

Всю остальную дорогу я банально проспал: сначала на мягком заднем сиденье штабного автомобиля, а потом на груде каких–то мешков в большом военном транспортнике Ли‑2, на котором нас с командиром в срочном порядке доставили в Москву. Посадили самолет на Чкаловском военном аэродроме. По выходу нас уже дожидался «Черный воронок» — Горьковская «Эмка», который и в моем мире вовсю использовался органами ОГПУ-НКВД для перевозки всякого рода заключенных и задержанных. Вот и я сподобился, наконец, для такой вот «незавидной» роли. Да и в рот компот! Чего мне терять? По пути «не отошел» — уже в радость! Хоть на столицу из окошечка погляжу…

Я без возражений вновь уселся на заднее сиденье. Рядом — товарищ оснаб, впереди два мордоворота в штатском, один из которых за рулем. А когда отъехали от самолета, сзади и спереди пристроились еще две «Эмки». С эскортом, похоже, прокатимся. Не иначе, высоко оценили меня товарищи… Хотя, было б с чего. Если и есть у меня энта неведомая Сила за душой, то, как её пользовать–то? Я ить теперь, как та обезьяна с гранатой — и самому бы не убиться, да и других по–дурости в расход не пустить, как капитана Рогова…

— О чем задумался, товарищ Старик? — выдернул меня «из кокона» наружу Петр Петрович.

— Да вот думаю, что не помер — уже хорошо! — признался я. — А что дальше — сплошные потемки. Е просветишь на этот счет, товарищ оснаб? Хочется успеть какую–никакую пользу еще принести. Ну, пока опять на тот свет не призвали, — я хрипло хохотнул. Ведь от того призыва, сам знаешь, не отвертеться, не откосить…

— Не прибедняйся, товарищ Старик, — на этот раз усмехнулся уже Петр Петрович, — получилось же у тебя один раз от Старухи убежать? Получилось! Таким достижением у нас никто похвастать не может! Так что крепись, Илья Данилович, слишком ценный ты для страны товарищ!

— Я бы рад, — развел я подрагивающими руками, — только годы мои не те — давят, мочи нет! — Я реально чувствовал, как меня растрясло — поясница стала колом, теперь и нормально разогнуться не смогу. — Я и из машины–то сейчас самостоятельно выйти не смогу, — признался я командиру, — заклинило спину… Радикулит, будь он неладен! Грыжи, протрузии и прочие болячки. На кладбище мне лет двадцать как прогулы ставят. Пора мне «со святыми упокой»…

— Не спеши, на кладбище всегда успеется! — оптимистически заявил оснаб. — Мы тебя сейчас к Кремлевским эскулапам доставим, а они кого хошь враз на ноги поставят!

— Поживем — увидим, товарищ командир, — произнес я, уставившись в пролетающие за окном столичные виды.