Позывной: «Колорад». Наш человек Василий Сталин

А в следующее мгновенье пропеллер «лавки» вгрызся в киль, разметав его в щепки.

Хорошо, что в СССР мало дорогого дюралюминия – дерева в «Яке» больше, чем металла!

«Никита» стал терять управление, а «Колорад», убрав шасси, дал газу и буквально сел «Яку» на спину, продавливая днищем «лавочки» фонарь самолета, ставшего вражеским.

– На посадку, сука!

Толчок был такой силы, что «Як» бросило вниз, уводя в штопор.

Мотор у «ведомого» работал без перебоев, но самолет практически не управлялся.

Колыхаясь в воздухе, дико рыская и кренясь, «Як-9» пошел на вынужденную посадку.

Внизу промелькнул аэродром, несколько автомашин и мотоциклов, группа «встречающих» в эсэсовской форме, и ушел в сторону.

«Як» жестко сел в доброй паре километров от подготовленной для него полосы. Даже не сел, а рухнул.

Одна плоскость отвалилась сразу, другая изломилась секундой позже, когда «Як» занесло и опрокинуло.

Мотор взвыл и заглох, лопасти согнулись, мотыжа землю.

И тишина…

Но и «лавочке» явно поплохело – мотор грелся, масло так и брызгало на фонарь. Не дай бог, заклинит, тогда хана…

Быков решительно направил самолет вниз.

Если быстренько сесть и скорехонько все починить, то будет шанс взлететь.

Или уйти пешкодралом… Посмотрим.

«Ла-5» сел, и Григорий тут же выключил мотор.

Пущай остывает…

«Як» лежал, вернее, валялся неподалеку.

Из пробитого бензобака сочилось топливо, растекаясь в лужу.

Марвиц с трудом выбрался из разбитой кабины и отполз к оторванному крылу, оперся об него спиной.

Судя по всему, ноги у него были сломаны. Или позвоночник?

Запрокинув голову, Уве-Клаус тяжело дышал, разевая рот и облизывая почерневшие, опухшие губы.

Держа «Астру» в опущенной руке, Быков приблизился к поверженному врагу и небрежно обыскал его.

– Пристрелишь, унтерменш? – прохрипел барон.

– На хер ты мне сдался… И так сдохнешь.

Позаимствовав запчасти у мотора, стоявшего на «Яке», Григорий кое-как починил маслопровод на своем истребителе.

Долил «трофейного» масла, потрепал самолет по капоту, как коняку по холке.

И в это самое время послышался треск мотоциклов.

Парочка «Цундапов» показалась на пригорке.

Мотоциклисты с автоматами и в касках, с бляхами фельджандармерии на груди ехали спокойно, вцепившись в руль или покачиваясь в колясках.

В два прыжка Быков залез в кабину «Яка» и нажал гашетку.

Пушка и пулемет послушно задолбили, благо, стволы смотрели в сторону фрицев.

Первый мотоцикл накрыло, второй успел вывернуть и опрокинулся, немцы залегли, не зная, что ушли с линии огня.

Выпустив еще очередь, для порядка, Григорий метнулся к «лавке».

Стрельба усилилась, и уж кто сдуру пальнул по разбившемуся «Яку», история умалчивает, однако одного выстрела хватило, чтобы высечь искру.

Разлитый бензин вспыхнул, охватывая обломки истребителя. Черная фигура барона фон Марвица задергалась в огне, будто силясь изобразить свастику, а после все затянуло дымом.

Быков уже готов был запрыгнуть в кабину, когда на пригорке показался серый «Ганомаг».

Объехав опрокинутый мотоцикл, бронетранспортер развернулся, и оба пулемета ударили по «Ла-5», кромсая борта, крылья, капот.

Григорий слетел с крыла и покатился по земле.

«На рефлексе» стал живо отползать, и вовремя – рванули бензобаки.

Он оказался между двух огней, между двух горящих самолетов.

Припекало так, что волосы на голове трещали.

Дым валил густой, и под его прикрытием Быков помчался к ближайшему леску.

Пулеметы опять загоготали, шаря очередями в дыму.

Уже, значит, не нужен живым? Лишь бы завалить?

Задыхаясь, Григорий нырнул в заросли березок и оглянулся.

Оба истребителя горели чадно и ярко.

«Лавка» вся была охвачена огнем – вырисовывался пламенный силуэт самолета, и через сгоревшую обшивку проглядывал рдеющий костяк.

«Ганомаг» выпустил черную струю дыма, газуя, и неторопливо двинулся в объезд.

К роще, где прятался Быков, покатился мотоцикл – пулеметчик, засевший в люльке, водил своим «MG-34» в поисках врагов рейха.

Григорий вытер пот тыльной стороной ладони, сжимавшей «Астру».

Ладно, подумал он, ножками отсюда хрен убежишь, а до наших – сотня километров.

Колеса нужны…

Письмо домой Н.Ф. Лободы:

«Фронтовой привет!

Сообщаю, что я жив и здоров и что со своими боевыми друзьями бью противника беспощадно.

Мой «конек-горбунок» – так мы зовем штурмовик «Ил-2» задает фашистским извергам такого жару, что нет у них никакого спасения.

Я его так люблю, так жалею.

А фашисты называют его «черной смертью».

Видишь, как страшен он для них.

Спешу сообщить тебе, Шурочка, что начинают фрицы смазывать себе пятки – отступают и оставляют за собой орудия, танки и прочее вооружение.

Так что приеду я с победой домой.