Позывной «Курсант»

Вообще, конечно, я бы с удовольствием еще поспал. Веки горели огнем и тяжёло поднимались. Упасть обратно на подушку хотелось просто до одури. Ибо нечего сидеть по ночам на крылечке и думать о дебильных снах деда. Может, они мне вообще снятся по старой памяти. Типа, остаточное явление.

— Он ушёл… И как быть? Встаем? — недоверчиво спросил Бернес, а потом посмотрел на меня.

Именно на меня. Будто я решал, что должен делать каждый из детдомовцев. Отлично. Постепенно набирается электорат.

Ответить я не успел. Дверь в комнату снова распахнулась. Даже не распахнулась, а с грохотом отлетела в стену. Удивительно, как петли остались целы. По спальне, в направлении кровати Подкидыша, промаршировал Шипко. На лице у него была радостная улыбка, в руках — ведро, полное воды. И первое, и второе вызывало смутное сомнение, что Николай Панасыч — человек вовсе не с короткой памятью. Наглость Ивана в свою сторону он не забыл и скорее всего вообще не забудет. Более того, сделает сейчас все, чтоб Подкидыш тоже хорошо запомнил, как нужно и как не нужно вести себя с куратором.

С ходу, оказавшись рядом со своей целью, сержант госбезопасности просто взял и перевернул ведро вверх дном. Это было мощно… Получился самый настоящий Ниагарский водопад.

— Млять!!! — Ванька подскочил на месте. — А-а-а! Етическая сила!

Реально подскочил. Вот прямо как лежал, так его вверх и подкинуло. Он сел на кровать, оголтело покрутил головой. Потом, наконец, понял, откуда пришла беда, и вылупился на довольного Панасыча, при этом беззвучно открывая рот. Видеть Подкидыша, у которого закончился словарный запас, было непривычно. По Ванькиному лицу стекала вода, которая, судя по его же сильно округлившимся глазам была ледяной.

— Вы чего?! Озверели совсем?! — детдомовец отпихнул в сторону мокрое одеяло. А что там пихать, если вся его постель превратилась в одну большую лужу.

— Пока ещё нет, — все с такой же радостной улыбкой сообщил Шипко. А потом добавил. — Но вот сейчас, етить твою налево, точно озверею.

С этими словами он шагнул к Подкидышу, а затем резко ухватил пацана за ногу, дернув его конечность вверх. После того, как Ванька совсем утратил связь с реальностью, еще больше охренев от творившегося беспредела, Шипко, как ни в чем не бывало, потащил детдомовца к выходу из спальни. Прямо за ногу и потащил. Картина, конечно, эта выглядела феерично. Не хватало для полноты ощущений, чтоб Панасыч еще насвистывал какую-нибудь мелодию, а второй, свободной рукой, держал на плече бензопилу. Чисто сцена из хоррора. Честное слово.

Надо отдать должное, Ванька мгновенно обрел утерянный дар речи. Он орал и даже пытался сопротивляться. А как тут не заорешь, если тебя с постели, словно кусок говна стягивают. Он еще и долбанулся башкой о пол, когда свалился с кровати.

Однако, Шипко, не останавливаясь, не реагируя на отборный мат, который сыпался из пацана, как горох из дырявого мешка, совершенно спокойно, без лишних эмоций, продолжал тащить воспитанника на улицу. И хочу сказать, силы то у товарища сержанта государственной безопасности оказалось немеряно. Он на трепыхания Подкидыша, который пытался хвататься за все, что попадалось на пути, вообще не обращал внимания.

— Пустите! А-а-а! Не имеете права! Я буду писать товарищу Ежову! — Голосил Подкидыш, извиваясь, словно червяк.

— Да хоть товарищу Сталину… — невозмутимо ответил Шипко, а потом сильнее дернул за ногу Ваньку, который ухитрился в этот момент одной рукой вцепиться в дверной косяк.

Ванька матернулся от боли и выпустил свою последнюю надежду. Через секунду куратор уже тащил Подкидыша по коридору на выход из корпуса.

— Педагог от бога… — сказал я, глядя вслед Панасычу. — Какой, на хрен, Макаренко, когда вон какие кадры имеются.

— Ты это… — погрозил пальцем Заяц. Он, наконец выбрался из своего одеяла, вскочил на ноги и теперь натягивал штаны. — Ты про бога осторожнее тут. Нет его! Понял?

— Ребят, айда позырим! — Корчагин уже успел надеть штаны с рубахой, поэтому первым рванул из спальни вслед за Шипко.

Долго упрашивать детдомовцев не пришлось.

Как оказалось, Панасыч за эти несколько минут успел преодолеть порог барака и крыльцо. Когда мы выскочили на улицу, злой Подкидыш уже вставал из слегка подмерзшей за ночь грязи. Шипко замер неподалёку, с радостным лицом и по-отцовски добрым взглядом. Маньяк чистой воды…

— Что, спрашиваю, надо делать, если прозвучала команда: «Подъем?» — добрым, ласковым тоном поинтересовался он у Ваньки.

— Встать… — Подкидыш посмотрел вниз, на свои голые ноги, на казённые, темно-синего цвета трусы, и поморщился.

Конечно, если бы не заморозки, ему вообще было бы туго. Извозился бы по самые уши. А так, всего лишь отделался небольшими комками грязи, прилипшими на ткань.

— Громче! Не слышу! — Шипко нарочито приложил ладонь к уху, изобразив локатор.

— Встать!!! Надо встать! — заорал Подкидыш, а затем двинулся ко входу в корпус, решительно впечатывая босые пятки в холодную землю.