Позывной «Курсант»

А потом – все. Потом было не до разговоров. Хотя при этом, в процессе драки я все равно продолжал все глубже впадать в психоз. Какого черта?! Какого, сука, черта?! Вот так хотелось заорать во весь голос. И мне кажется, именно это я орал.

– Реутов, не понимаю, почему именно ты? – Воспитатель буквально одним рывком поднял меня на ноги. – Что за приступы внезапной драчливости? Думал, после того, прошлого раза, который у тебя приключился девять лет назад, все наладилось. Сейчас что случилось? Ты можешь как-то объяснить происходящее?

Мужик замолчал и снова уставился на меня осуждающим взглядом.

– А я что? – Вопрос мой, кстати, в данном случае был гораздо более обширным, чем могло бы показаться.

Вот именно… Что я? Кто я? Где я? Сука…

– А ты снова ввязался в драку. Алексей, ты ведь хороший парень… – Мужик вздохнул, затем очень неожиданно гаркнул. – А ну, спать быстро!

Переход был настолько резким, что я не сразу понял, чего это он про хорошего парня говорил спокойно, и вдруг заорал, велев спать. Однако, по тому, как нехотя мои противники расползлись по местам, похоже, последняя фраза предназначалась им.

– Ты тоже ложись. И… Малинин… Что со щекой? Идём, спиртом обработаю. – Мужик в третий раз посмотрел на меня очень внимательным, странным взглядом.

Этот взгляд… Будто хомячок выпрыгнул из банки и погрыз ротвейлера. Вот, что было в глазах воспитателя.

– Иван Пахомыч, а Реутов во сне разговаривал раньше, теперь вскакивать начал. Может, он этот… как его… – Один из моих противников, тот самый, который первым кинулся драться, затупил, подбирая слово.

– Скаженный! – Подсказал ему кто-то из товарищей и большая часть подростков громко заржала.

Подростков… В комнате реально находились подростки. От десяти до семнадцати или шестнадцати. Сложно оценить. Ну, как, блин?! Как?!

Я снова вытер лицо, подтянул трусы, заодно оценив их невероятно устаревший вид, уже и семейники такие не шьют, а потом дотопал до своей постели, если это можно вообще назвать подобным словом. Молча улегся, вылупив глаза в потолок.

За короткий промежуток времени, пока горел свет, успел оценить обстановку в полной мере и так же в полной мере охренеть окончательно.

Убого. Очень, очень убого. Даже то, что я изначально принял за кровати, на самом деле было чем-то навроде топчанов, застеленных тряпьем. Иначе не могу назвать. Большие деревянные окна, облезлые стены, пол из грубых, некрашенных досок.

И тело… Долбаное тело подростка.

До утра меня больше никто не трогал. Я так и лежал, пялясь в темноту. Пытался понять, как подобная история могла произойти. Ни черта не понял. Не было ни одной более-менее удобоваримой версии. Я, блин, взрослый мужик. По крайней мере, должен им быть. Где? Где мои тридцать пять лет? Где моя квартира? Где моя жизнь?

После подъема, который грянул в 5:30, начал осторожно выяснять подробности.

На самом деле, варианта у меня было всего два.

Я мог продолжать биться в истерике. Бегать, к примеру, по спальне с криками и требовать, чтоб меня вернули обратно. Или доказывать всем присутствующим, будто их не существует, а я ни черта не Реутов. Но это – бред. Уже понятно, комната – реальна. Подростки – реальны. И я реален, хоть совсем не похож на себя.

Второй вариант – попытаться выяснить, где нахожусь. Хотя бы это. А дальше – уже соображать по ситуации.

– Эй, пацан… пшшш… – Позвал я тихо одного из соседей, пока мы заправляли свои постели.

Выбрал самого скромного, спокойного на вид. Хотя, это было вообще не просто. Контингент, конечно, в спальне собрался… Несмотря на юный возраст, некоторым клейма негде ставить. Глаза у всех злые, хитрые. Ощущение, будто так и смотрят, что бы скомуниздить да кому люлей навешать.

Пацан, на которого я сделал ставку, покосился в мою сторону с сомнением. Видимо, ночные события оставили неизгладимый след в его душе.

– Поди сюда… – Я поманил бедолагу пальцем.

Он оглянулся испуганно на остальных, но решил, наверное, не перечить психу. Ибо сложно назвать нормальным человека, который несколько часов назад пытался отгрызть половину щеки врагу.

В общем, от этого тихони я узнал, что находимся мы… В 1938 году!

– Извини… можно ещё раз?

– Сейчас 1938, октябрь. – Повторил Степан свою нелепую фразу. Оказывается, так его звали. Стёпа.

И я бы даже посмеялся. Только ни черта не смешно. Пацан говорил уверенно. Я прекрасно видел по его поведению, он не шутит. Это не прикол такой. Он верит в информацию, которую сейчас доносит мне.

– Ну, да… – Я уставился в одну точку, переваривая услышанное.

Можно предположить, что меня каким-то образом поместили в психушку, а этот Степа – обычный сумасшедший. Поэтому несет полный бред. Мало ли, в жизни бывает всякое. Но… Тело. Тело всю ситуацию ставит с ног на голову. Конкретно тот факт, что оно не мое.

– А это… – Я мотнул головой, намекая на окружающую действительность. На комнату, подростков и все остальное.

– Что это? – Не понял моего вопроса пацан.

– Ну, находимся мы где вообще?