Позывной «Леший»

- Понимаю... - гестаповец аккуратно, словно взрывчатку, положил книгу обратно. - Благодарю за оказанную мне и моим сотрудникам высокую честь, господин штурмбанфюрер... но вынужден отказаться. Столько всего еще предстоит сделать к приезду гостей... Вы уж извините. Как вы сами сказали, будем заниматься каждый своим делом. Хайль Гитлер!

- Зиг Хайль...

Гестаповцы отзиговали и ушли в сторону кухни и продовольственного склада.

- Ты всерьез считаешь, что они не станут писать о нас в рапорте? - спросил я Хорста.

- Я похож на кретина? Конечно напишут. И о нашем разговоре, и что я именно это предложил... Германская машина тотальной и перекрестной слежки мгновенно перемалывает всех, кто пытается хоть как-то исказить события. И никто не станет подставляться... Зато сейчас не будут путаться у нас под ногами и лезть с расспросами. А потом, уже неважно. Потому что все наши персонажи, сегодня доблестно погибнут вместе с доктором фон Брауном и множеством, не менее важных граждан Третьего Рейха.

- Чего ждем? - встрял Митрохин. - Торчим тут, как медведь на колокольне.

- Вон того господина... - указал подбородком Хорст торопящегося к нам немолодого и очень тучного мужчину. Тоже в штатском, но никакой фантазии не хватило бы представить его агентом тайной полиции. От лоснящейся, потной физиономии за километр отдавало неограниченным доступом к продуктам питания.

- Добрый день, господа... Прошу прощения, что заставил вас ждать... Мне только что передали с поста. Чем могу быть полезен?

- А вы, любезный, кем будете? - снова включил аристократа англичанин.

- Папке. Максимилиан Папке, к вашим услугам, господин оберштурмбанфюрер. Распорядитель нынешнего мероприятия. Дежурный офицер позвонил, что я вам нужен. Если нет, прошу прощения, побегу. Вы не представляете, какой тут кавардак...

- Не может быть, - недоверчиво склонил голову Хорст. - Никогда не поверю, что у такого достойного человека, может что-то не заладиться.

Не знаю, где он нашел достоинство в этом жирном борове, страдающем одышкой, плешивого, с сальными волосами и пиджаком густо осыпанным перхотью. Но, как говорится, начальству виднее.

- О, благодарю вас, господин штурмбанфюрер, - расплылась в довольной улыбке пухлая физиономия. -Я и в самом деле умею держать подчиненных в кулаке. Орднунг юбер аллес! Особенно на кухне, когда готовится банкет. Но, обстоятельства... - толстяк удрученно развел руками.

- Не поведаете нам, что случилось? Пожар? Оползень? Наводнение?

- Хуже... - даже не улыбнулся Папке. - Мне вчера изменили список приглашенных. Представляете? Я уже продукты на складе получал, и тут фельдъегерь с пакетом из рейхсканцеляри! А там, половина новых лиц... И, само собой, совсем другая разнарядка и другое меню... Часть полученного пришлось сдавать.

Распорядитель вытер пот.

- Вы пробовали когда-нибудь вернуть кладовщику товар, который он уже провел по накладным и вписал в гроссбух, как выбывший? Это ж легче выбросить. Раз по документам выдан, значит, списан. А если списан - то обратно только ниже сортом. Понимаете?

- Нет... - честно ответил Хорст.

- Ну, как же... - энергично взмахнул руками толстяк. - Вот, взять к примеру книги... - кивок в сторону багажника. - Они ваши и в накладной числятся по марке за экземпляр.

- Откуда вы знаете? - удивился англичанин.

- Неважно... Я о другом. Когда книги пришли из типографии, то имели нулевой уровень использования. Новенькие, так сказать. Грубо говоря 'высший сорт'. А после того, как покинули склад и оказались в багажнике - стали 'бывшими в употреблении'. То есть - перешли в 'первый сорт'. И цена их, несмотря на отличное состояние, уже не марка, а девяносто пфеннигов. Поэтому, если захотите вернуть их, то кладовщик сможет принять товар только но новой цене. И вы окажетесь должны десять пфеннигов с каждого экземпляра. Пятьдесят книг - пять марок. В вашем случае, смешные деньги. А что было делать мне? Если пересортица касалась нескольких центнеров. Причем, деликатесов. Да таких, килограмм которых стоит больше чем мое полугодичное жалование.

- Ужас... - сочувственно произнес я. Так, на всякий случай. Пытаясь сохранять на лице серьезное выражение. Поскольку совсем не вовремя вспомнил старую байку, о мужике, которых ходил к еврею покупать топор имея только один злотый.

Пришел он, значит, в лавку, а топор стоит два злотых. Не хватает денег. Еврей и предлагает: 'Займи у меня. Но, только будешь должен два злотых'. Мужик говорит: 'Ладно. Без топора никак. Одолжи'. Ударили по рукам. Тут торгаш и говорит: 'Ты у меня злотый одалживал?' Мужик подтверждает. 'А вернуть два должен?' Мужик опять соглашается. 'А у тебя только один злотый есть'. 'И это правда...' 'Ну, так давай его сюда. Будешь должен только один'. Мужик почесал затылок, и отдал торгашу золотой. Вышел из лавки и думает: 'Странно... Вроде, все правильно. Не обманул еврей. Но и топора у меня нет, и должен остался...'

- Истинное светопреставление. А еще меню менять... - толстяк только рукой махнул.

- Ну, ничего... С вашим-то опытом...

- Спасибо. Ну, так чем мгу помочь, господа?